Второй предмет, найденный в пакете, в отличие от рации, не блистал великолепием. Им являлся старенький пистолет шестого калибра, миниатюрный настолько, что запросто уместился бы в туфле. Николас предпочитал пушки поувесистее, но предусмотрительный Рассел посчитал, что такой будет легче пронести в клинику. Теперь Николас сильно сомневался в необходимости оружия, к тому же пациенты рассказывали, что во время прогулки персонал затевает в их комнатах обыски. Санитары ищут спрятанную выпивку, излишки сигарет или любой другой запрещенный товар, который попадает в клинику благодаря Лисеру. Конечно, Николас мог попытать счастья и зашить пистолет в матрасе, но не хотел ставить операцию под такой риск. Он вернул оружие в пакет, полностью уверенный, что на этом все, как вдруг пальцы нащупали кое-что странное. Оказывается, подарочков Рассела было три. И последний не лез ни в какие ворота: шоколадка. А у этого странглийца, однако, есть чувство юмора. Обернутый в ярко-оранжевую упаковку вафельный батончик носил памятное название “Орешковый Восторг”. Во времена не столь давние полиция задержала обвиняемого в отмывании средств владельца кондитерской, тогда Николас притащил домой несколько коробок, набитых этим “Восторгом”. Заботливый напарник понятия не имел: Николас переел их так, что его тошнило. Но в стенах клиники шоколадка была самым прекрасным угощением, который он держал в руках за последнее время. Растрогавшись, Николас спрятал батончик в карман, а потом вернулся к рации. Время близилось к двум, в полицейском участке как раз начался обед. Если не произошло ничего сверхъестественного, то Рассел должен был уплетать гамбургер с картошкой в дорожной забегаловке. Или быть в офисе в компании новичков и кружки кофе. Зависит от того, отправили ли его в патруль. Стоило надеяться на эти два варианта, город Одара был не из тех, где полицейские просиживали штаны. Николас нажал на кнопку вызова, шуршание из динамика усилилось, а потом прервалось знакомым голосом, звучащим так удивленно, словно Рассел случайно встретил своего напарника в нерабочее время:
— Николас?
Вороной депос не ошибся, секунду назад Рассел что-то жевал.
— Приятного аппетита. Надеюсь, не отвлек тебя.
— Нет, нисколько, — собеседник казался взволнованным. — Тебя давно не было слышно. Все начали беспокоиться.
— Не мог попасть на прогулку, меня наказали.
Рассел не стал углубляться в подробности и сразу перешел к главному:
— Как обстановка в клинике?
— Хуже, чем я предполагал. С Ероманом у меня никаких сдвигов.
— Прошло всего четыре дня, Николас.
— Я знаю, но послушай: он значится здесь как буйный. Если Ероман не заперт в изоляторе, то его водят по коридору в сопровождении санитарского конвоя. Я даже “привет” ему сказать не могу.
Николас хотел известить напарника о произошедшем на арт-терапии, но шелест из трубки был невыносимым для долгих историй. А еще его не покидало чувство, что в любую секунду из кустов может выскочить санитар или — неизвестно, что хуже — Бэнко в компании психов. Подробностями Николас решил поделиться при личной встрече. Сейчас важнее всего было действовать.
— Единственные, кто контактируют с Ероманом в клинике — это его сосед по комнате и психотерапевт. На вторую роль у меня нет шансов, но вот по поводу первой… Это легко устроить.
Он рассказал Расселу о возможной сделке.
— Переезд стоит штуку летров, я нашел парня, который этим займется.
Николас хотел сказать, что сегодня оставил Лисеру четыреста в залог — все, что было у него из наличных, но решил, что не стоит. Пусть эта жадная сука Дженна, отправившая его в место, где пичкают таблетками и заставляют прочищать унитазы, платит всю сумму сполна. Уж Рассел-то с его дипломатичностью выбивал из нее и не такие деньги.