Николас указал на расписание, висящее на стене возле стойки:
— Кроме буферов медсестры ты там ничего не заметил? До часов посещения еще далеко, а прогулка начнется через час, когда все поедят.
“Теперь и ты подождешь меня, Расс”.
Но как выяснилось, ждать Рассел не собирался. Он кивнул медсестре, одарив ее самой миловидной улыбкой.
− Я обо всем позаботился, Николас.
Вороной депос возвратился быстро, напялив на себя куртку, сменив больничные тапочки на личные старые кроссовки. Одеваясь, он хотел было потянуть время, но решил, что эта по-детски глупая месть подождет до следующего раза, когда речь не будет идти о спасении чужой жизни.
Вдвоем они вышли в пустой парк, двинулись мимо фонтана, подальше от любопытных глаз и ушей.
— Ну и колония строгого режима, — выпалил Рассел, когда двери клиники остались за спиной. — Еле удалось уломать эту драконшу у стойки, чтобы она тебя отдала. И как ее не притомило повторять одно и то же: “только в часы посещений, не положено”. Я уже хотел показать ей жетон, но она спросила про мой акцент. Когда я сказал, что родом из Странглеи, она тут же стала разговорчивой, а потом послала за тобой, и еще сказала — Ника Патнера так редко навещают, что тебе позволено сполна насладиться моим обществом: мы можем опоздать с прогулки.
Николас через силу улыбнулся:
— Ах ты, гребаный принц. Не забудь потом взять ее телефон, тогда у меня появится шанс получать запретный кофе или принимать персональную ванную с пузырьками.
— Неужели тут все так плохо?
— А как я выгляжу? — вырвалось у Николаса. После последней беседы с Нилом чувствовал он себя прескверно и не сомневался, что внешний вид — тому живое подтверждение. Рассел смерил его еще одним пристальным взглядом, а потом изрек:
— Если не считать безвкусного халата, торчащего из-под твоей куртки, то лучше. Я имею в виду — гораздо лучше, чем когда в последний раз я подвозил тебя до дома из участка.
Стоило признать, напарник был прав. По крайней мере о Лейн Николас вспоминал все реже. Кажется, пришло время затянуться и этой ране. А еще в клинике его голову занимали совсем другие проблемы.
— Ты не принимаешь лекарства, которые они дают тебе? — словно прочитав его мысли, спросил Рассел.
— Я плюю их за батарею.
Напарник удовлетворенно кивнул.
— Не сомневался, что ты справишься.
“Для этого много мозгов не надо”, — про себя добавил Николас. К тому же он уже пятый день как перестал отказываться от снотворного. Но не стоило Расселу об этом знать, как и о том, почему на самом деле он согласился на это дурацкое задание.
Сегодня на смену моросящим дождям пришло солнце, разогнав тучи и подсушив листья. Большая их часть еще украшала ветви, и в сегодняшних лучах, желто-янтарные, они напоминали пламя. Горел весь лес, полыхал ковер под ногами и, отдавая золотом, ловила блики соловая масть. Как на полотне художника, все существовало в гармонии, и никогда еще Рассел Лэйон не вписывался в окружающий мир так идеально, как никогда Николас не видел его таким счастливым. Шелест листвы вплетался в голос, звучащий с мягким странглиевсим акцентом:
— А здесь замечательное место. Признаться, когда я первый раз приехал сюда, то впал в черную зависть. Сейчас же она меня просто заживо сжигает! Не одному тебе выглядеть в нашем душном Дженнином улье бодрым и отдохнувшим. Когда ты вернешься на службу, я точно восстановлю справедливость и уеду куда-нибудь. Туда, где солнечно и лесные тропинки. Но не в психиатрическую клинику, разумеется. Это твой удел, — после этих слов Рассел рассмеялся. Но, встретившись с вороным депосом взглядом, тут же осекся:
— Кстати, в подтверждение, что я приехал сюда не только для того, чтобы осыпать тебя комплиментами.
Он протянул Николасу конверт.
— Здесь тысяча, как ты и просил.
Николас, по недавно обретенной привычке, обернулся по сторонам. Он еще не научился, как Бэнко, чувствовать на себе взгляды санитаров. Ему повезло — пока для пациентов не началась прогулка, в парке было пустынно. И все же он спрятал конверт в место, где не будут искать: Николас засунул его под резинку трусов. Рассел проследил за его действиями с удивлением, но от комментариев воздержался. И только пройдя несколько шагов, продолжил:
— Для Дженны стало неожиданностью, что здесь тебе понадобилась финансовая помощь. Старушка не сильно упрямилась, ей нравится твой план по переселению. Полиция и раньше успешно применяла эту практику в действии, только в декорациях тюрьмы, а не психбольницы. В камеру к осужденному подсаживали “крысу”. Депос — социальное существо и не может подолгу находиться в изоляции. В местах заточения даже самым замкнутым, порой, нужен тот, кто не осуждает, кому можно выговориться. Семь лет назад мы засадили за решетку несколько офицеров ради одного парня, который был упертый как баран и утверждал, что понятия не имеет, почему его друзья покончили жизнь самоубийством, спрыгнув в реку с обрыва. Доказательств не хватало, на допросах обвиняемый клялся в своей невиновности. У него было какое-то редкое заболевание, ну, знаешь, когда выпадает почти вся шерсть, своим видом вызывал жалость, и вполне возможно, его бы оправдали. Если бы малыш не увидел в своем сокамернике, роль которого исполнил наш харизматичный коллега, жилетку и не признался, что во снах ему мерещатся души. А еще в подробностях рассказал о том, как привез на джипе своих друзей, чтобы с обрыва сбросить в реку, предварительно размозжив им головы камнями. Я руководил этим делом. Когда по рации ты озвучивал мне свой план, тот случай совершенно вылетел у меня из головы. Пора бы уже привыкнуть к тому, насколько далеко ты мыслишь. Блестяще, Николас! Но тут есть одна маленькая загвоздка. Твоя задумка нуждается в доработке. А я здесь для того, чтобы это устроить.