От таких слов по шерсти прошлась еще одна ледяная волна.
— Подчиненных? Мне послышалось, так значит ты, пока я нахожусь тут в заточении…
— Я бы рад с тобой поболтать. Ты никогда не был мне безразличен, Николас, в особенности после того, как связался с малышкой Лейн. Бедняжка, ей так и не довелось увидеть, в какое ничтожество ты превратился. А что касается меня, боюсь, я буду слишком занят, чтобы водить дружбу с сумасшедшим. Не пойми меня неправильно. Просто ты и без того слишком долго мозолил мне глаза. Давай, выздоравливай, всего тебе наилучшего, мой блистательный Герой-полицейский.
В трубке раздалось шипение. Последнее, что Николас помнил — как выронил рацию. Она выскользнула из мокрых ладоней, упала под густые заросли ежевики, совсем недалеко от места, куда через секунду рухнуло его тело. Синее небо распростерлось над головой. И прежде чем свет померк, Николасу показалось, что палящее солнце испепелило его дотла.
Он очнулся от сильного удара по щеке. Над ним наклонились депосы, и, поскольку рубашки у них были голубыми, это означало, что он до сих пор в дурдоме. Он их пациент. Собственность. Несколько рук подхватило его, помогая подняться. Ему сказали, что у него был солнечный удар. Санитары ворчали, что из-за таких, как он, стоит отменить прогулки еще и в жару. Они проводили вороного депоса в медпункт.
Николас чувствовал себя отвратительно, когда возвращался в общую комнату. Пришедшие с прогулки пациенты привязывались к нему, расспрашивали о его здоровье, пытались завести бессмысленные беседы. Он не знал, что отвечать. И стоило ли реагировать вообще, если он не псих и не может находиться среди них. Он старался отвлечься, уйти в мир посторонних мыслей. Но как бы ему ни хотелось обманывать себя, что эта прогулка, разговор по рации — все происходящее — какое-то недоразумение или кошмарный сон, ему не дали. Во сне боль не может быть реальной. В тот же вечер его избили. Банда “нормальных” подкараулила Николаса в туалете. Их было четверо. Выскочив из кабинки, они, с Лисером во главе, всей толпой набросились на него. Николас успел ударить наркомана Эда так, что тот отлетел к стене, врезался в край раковины и затих.
— За это тебя на всю жизнь запрут в Яме! — закричал Лисер, а в следующую секунду он столкнул Николаса на пол, навалившись всем весом пегой двухметровой туши. Лисер тянулся к горлу вороного депоса. Сверху прилетали пинки, ноги прихвостней Лисера были обуты в тапочки, но это не делало удары менее тяжелыми. Вороной депос чувствовал горячее дыхание вожака “нормальных” на своей щеке. Николас схватил Лисера за уши и изо всех оставшихся сил потянул назад. Лисер завопил от пронзившей его боли, это больше напоминало рев буйвола. Его лицо вытянулось и исказилось, пегаш замолотил руками, как боец, атакующий боксерскую грушу.
— Да что я тебе сделал? — крикнул вороной депос в секунду передышки, но Лисер не тратил времени на разговоры — мгновение, и он сумел вывернуться из хватки. Преимущество было на его стороне. Лисер был выше и здоровее Николаса, его не трясло как осиновый лист, ко всему прочему, у него были союзники, готовые подчиниться любому приказу. Но в коридоре раздался слаженный топот. Привлеченные воплем Лисера, в уборную ворвалось сразу несколько големов. Банду “нормальных” как ветром сдуло, они оставили своего главаря и, проскочив мимо санитаров, ринулись в коридор, обозначая отступление отдаляющимся гоготом. К тому времени наркоман Эд пришел в себя и теперь ощупывал затылок, отряхиваясь от пыли и мелких обломков раковины, которыми был осыпан, словно снегом. Он удивленно наблюдал, как санитары разнимают дерущихся. Николас не сопротивлялся, а вот Лисер рвался из големовых объятий, как обезумевший. Глаза пегаша налились кровью, на руках, где не было живого места от тюремных татуировок-ожогов, выделялись вздутые ветви вен.
— Твой смертный приговор подписан, ищейка! — орал пегаш, когда его уводили. — Я выпотрошу тебе все кишки! Ты еще смел предложить мне сделку, да я в твою сторону только плевать могу!
Его крики, уже неотделимые от брани, еще доносились с другого конца коридора, а потом вдруг смолкли. Двое санитаров, оставшиеся с вороным депосом, с удивительным терпением дождались, пока он сполоснет лицо водой. Николас не сомневался, что за драку ему светит ночь в изоляторе и начал морально к этому готовиться, оптимистично отметив, что там хотя бы все мысли будут заняты черными тварями. Но надзиратели только спросили, не хочет ли он снова пойти в медпункт — обработать ссадины, и велели держаться подальше от Лисера, пригрозив, что в следующий раз подобные выходки закончатся в изоляторе. Наверное, ему повезло избежать наказания из-за солнечного удара, санитары решили, что на сегодня с него хватит.