Для начала такой мыслитель вырывает из дочкиной тетрадки листок в косую линейку и начинает писать. «Уважаемый тов. начальник!» — вежливо написал некто В. В. Плужников начальнику почты Шацкого района, Рязанской области.
И далее Виктор Васильевич изложил «уважаемому» посетившую его мысль. А мысль была такая. Сам Виктор Васильевич живет в Москве, а в родном селе Ольхи, Шацкого района, Рязанской области, остались мать и сестра. Прошлым летом сестра сыграла свадьбу. На свадьбе Плужников не был. Но по показаниям очевидцев он выяснил, что на подарки родственникам жениха мать издержала средств больше, чем он предполагал. На сколько больше, он точно не знает. Может, на десятку, а может, и больше. И потому он, Плужников, убедительно просит «уважаемого начальника» шацкой почты заглянуть в имеющиеся в его распоряжении сберегательные документы за № 2410, подбить убытки и срочно сообщить ему, Плужникову, для принятия необходимых мер.
Начальник почты посчитал вопрос вздорным, и тогда Плужников пишет «уважаемому прокурору». И в «дорогую редакцию» «Приокской правды».
Редакция ответила, что дело это сугубо семейное.
— Разбирайтесь сами.
Районный прокурор сообщил довольно известную истину о том, что «положенные в сберкассу деньги выдаются лицу, имеющему соответствующие документы».
Тогда Плужников требует включиться в это дело «уважаемых» прокурора области, начальников областного управления связи и областного управления гострудсберкасс и госкредита.
Получив и на этот раз отказ, он вызывает на поле брани следующих «уважаемых» — министра связи, министра финансов, редакцию «Правды».
Ни в коем случае, предупреждает он, не направлять его письмо «на местные органы, так как это будет малоэффективно, ибо они используют расширение права не по назначению». «Переписку на 9 (девяти) листах прошу впоследствии возвратить».
А зачем ему эта переписка на 9 листах? Ясно же зачем — жаловаться дальше. Плужников ведь не остановится. Плужников пойдет выше. Ему чужого времени и нервов не жалко, когда десятка, которая могла быть отписана в наследство ему лично, вдруг пропадет.
Так что же теперь, созывать внеочередной расширенный пленум Верховного суда с приглашением коллегий ряда заинтересованных министерств? Но позвольте, заинтересован во всем этом один Плужников.
У нас принято внимательно относиться к каждому письму и каждому заявлению. Указ Президиума Верховного Совета СССР «О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан» настоятельно рекомендует начисто искоренить бюрократизм и волокиту в этом важном деле. Но граждане, о которых идет речь в фельетоне, — сутяги. Их жалобы сколь корыстны, столь же вздорны и пусты.
Каждого из них внимательно выслушивают, создают комиссии, разбираются. И каждому отказывают. А они продолжают сутяжничать. Вот, например, Л. И. Бойкову по его делу впору уже собирать международный конгресс.
Л. И. Бойков служил в проектном институте. Он занимал должность конструктора-проверщика рабочих чертежей. Стало быть, другие конструкторы чертят, создают, а он, Бойков, за ними проверяет, все ли у них так.
Он проверял-проверял, все было так. А однажды он сказал:
— А вот тут что-то не так.
Доложил Бойков об этом своему непосредственному начальству, а непосредственное начальство ему в ответ:
— Хорошо. Внесите поправку в чертеж.
Внести-то Бойков внес, а потом его посетила мысль: «А вдруг это я не просто поправку внес, а серьезное открытие сделал? Обогатил отечественную науку?» Садится Бойков и пишет заявление в комиссию по рационализации и изобретательству: «Уважаемая комиссия, прошу рассмотреть».
Комиссия рассмотрела. Дала просителю такой ответ:
«В предложении т. Бойкова нет ни рационализации, ни изобретательства. Есть обычное исполнение своих служебных обязанностей».
Бойков думал над этим заключением год. А на другой год его все настойчивее стала посещать мысль: «А вдруг?»
И тогда он обжаловал решение институтской комиссии в главк. Не понял Бойкова главк. А он — в обком профсоюза. А он — в БРИЗ министерства. Чем черт не шутит, авось где-нибудь и клюнет.
Глядь, и клюнуло. Как сказано было потом во многих официальных бумагах, «обком профсоюза, недостаточно глубоко изучив» дело, предложил пересмотреть решение.
Вот тут-то и началось! Если при первых отказах самозваный изобретатель еще сомневался, мучился, то теперь он смело ринулся в атаку. И воюет вот уже… тринадцать лет!