В жизни дело обстояло иначе. Все наличные силы пенсионеров и поддающихся охвату домохозяек были заняты. Смуров создал советы подъездов и в каждой квартире назначил старшего. Но нужны были еще комитеты этажей, борющиеся за передовой быт. А где их взять? Работающие граждане к деловым и конкретным предложениям председателя домкома относились легкомысленно. Дипломат из второй квартиры сослался на чрезмерную занятость и загранкомандировки, как будто командировки нужны, а товарищеский суд не нужен. Прежде чем ехать за границу, надо разобраться как следует у себя дома. Это более насущная задача. Так нас учат. Врач-психиатр из тринадцатой квартиры посмотрел на председателя домкома как-то странно и, не сказав ни слова, поспешно скрылся. А что касается электромонтера из сорок третьей, тот, молокосос, вообще заявил Смурову:
— Ерундой вы тут, папаша, на мой непросвещенный взгляд, занимаетесь. Пойдем лучше на уголок пивка кадушечного по кружечке примем. Очень сближает.
«Дело Сыромятниковой» затягивалось по не зависящим от нее причинам. Но само «дело» между тем не стояло на месте, оно пухло, обрастая новыми материалами и документами, которые Смуров именовал для краткости «компроматами» — компрометирующими материалами.
Но однажды в домком поступил «компромат» совсем иного характера. Смуров вызвал к себе в красный уголок Рагнеда Кузьмича, запер изнутри дверь и подал Калинкину листок бумаги:
— На, Калинкин, читай. Телегу на тебя, брат, накатали.
В «телеге» рассказывалось о том, что на холостяцкой квартире гр-на Калинкина Р. К. постоянно собираются женщины, выпивают, закусывают и танцуют на столе. И будто бы там устраивается растленная западноевропейская игра под названием «стриптиз». Поскольку, мол, сам гр-н Калинкин человек холостой, то зачем он разбивает семейную жизнь у других и какой пример показывает этот общественник другим гражданам и женщинам?
Под «телегой» стояла подпись: «Жильцы».
— Анонимка? — дрогнувшим голосом спросил Рагнед Кузьмич.
— Она, будь она неладна, — подтвердил Смуров.
— Ты же знаешь, товарищ Смуров, — чужим голосом сказал Рагнед Кузьмич, — иногда у меня на квартире собирается женсовет, когда красный уголок занят. А насчет этого, — Рагнед Кузьмич щелкнул себя по кадыку, — я же непьющий по причине желудка.
— Да ты не волнуйся, Калинкин, — успокоил председатель домкома, — ты мужик проверенный.
Но Рагнед Кузьмич волновался: никогда в жизни на него анонимок не писали. Сам он, правда, накатал однажды на своего директора ресторана Кукушкина такую маленькую «тележечку». Он-то хорошо помнит, что тогда началось. Как тогда этого Кукушкина мотали по инстанциям.
Больше всего пугала Калинкина в этой анонимке по причине абсолютной для него неизвестности заграничная игра «стриптиз». Начитанный председатель домкома разъяснил председателю женсовета, что это за штука.
— С кем же мне в нее играть-то, — растерялся Рагнед Кузьмич, — с суфлершей, что ли?
— Зачем с суфлершей? — нехорошо усмехнулся Смуров. — Там у тебя есть бабочка и помоложе.
— Ты имеешь в виду гражданку Колокольцеву? Так мы ее вывели из состава.
— Вывели? За что?
— За распространение.
— Давай, Калинкин, докладывай конкретнее. Такую проверенную бабу выводят из актива и молчат, понимаешь.
— Анекдот вредный распространяла.
— Какой конкретно? О чем анекдот?
Рагнед Кузьмич заерзал на стуле.
— Не стоит пересказывать всякую бабью глупость. Причем политически незрелую.
— Докладывай, Калинкин.
— Ну, вроде бы дагестанское радио спрашивает: кто такой любовник на данном этапе?
— Любовник?
— Ну да. А ответ якобы такой: это есть, мол, муж на общественных началах.
— Да, Калинкин, — подумав, проговорил Смуров, — неудачная формулировка.
— И я так решил — подрывает.
— А казалось, понимаешь, проверенная гражданка. И что позволяет…
— Бросает, — согласился Рагнед Кузьмич, — и пачкает.
— Не знаем, Калинкин, мы свои кадры, свой актив. В порядке самокритики скажу: до этого сигнала, — Смуров показал на анонимку, — я даже не знал, понимаешь, что ты холостяк.
— Вдов я, — уточнил Рагнед Кузьмич.
— Да, — продолжал Смуров, — что же получается? Женсоветом у нас руководит холостой товарищ. Конечно, мы тут даем пищу обывательским разговорам…
Рагнед Кузьмич пытался что-то объяснить, но Смуров его уже не слышал — он перешел к указаниям.