«Лира сколько раз говорила: «Разведись с ним, мама». Легко сказать «разведись». Связаны мы были крепкой веревочкой».
«Ишь ты, на стихи перешел. И ведь складно пишет… Достукался, конечно, голубчик, сел. Имущество описали. И все, что от соседей таили, ночей не спали, — все прахом пошло… Все пришлось начинать сначала. Неужели же и у Лиры так все будет? Где же справедливость? Не допущу! Всякому горло перегрызу!»
«…Если вам не пондравится мое содержание и мой подчерк, то хотя бы немного пропишите, что письмо получила…»
«Есть же, смотри ты, неиспорченные молодые люди. И пишет складно, с образованием, сразу видно. Стихи сочиняет, а скромный. «Пропишите хотя бы, что письмо получила».
Агриппина Львовна положила письмо, встала, прошлась по комнате — устала.
Но суматошный день на том не кончился. Когда Агриппина Львовна уже спала крепким — после трудов праведных и массы переживаний — сном, во втором часу ночи зазвонил телефон. Не зажигая света, ощупью пробралась в прихожую, где стоял телефон. Тихо, чтобы не разбудить соседей, Агриппина Львовна ответила.
— Это квартира Залетниковых? — весело оказала трубка.
— Да, да, не кричите, я не глухая.
— Это вы расклеили объявление. «Срочно требуется жених»?
— Ну, дальше что?
— Слушайте, я вас должен предупредить.
— Что такое?
— Дело в том, что лично я знакомиться с Залетниковой не желаю. Извините, конечно.
— Ну и что?
— И никаких серьезных намерений на ее счет у меня тоже нет. Понимаете? Нет и нет. Что хочешь делайте.
— Ну, и чего же ты в три часа ночи звонишь?
— А чтобы вы на меня не рассчитывали. Чтобы потом ко мне никаких претензий.
— Ах ты заморыш, ублюдок, дерьмо копеечное, мразь уцененная! Да кто на тебя, на подонка лабазного, рассчитывал!
В трубке послышался веселый гогот, а потом раздались частые гудки.
— Подлец! — в сердцах сказала Агриппина Львовна и швырнула трубку на рычаг.
В эту ночь она долго ворочалась. А когда заснула, ей опять приснился старик Секутин и рядом с ним почти в обнимку Малышкин из ОБХСС. Агриппина Львовна закричала дурным голосом и проснулась от собственного крика.
— Не к добру это, — сказала она.
УБОЙ НАСЕЛЕНИЯ
От Аркадия Степановича Кукушкина ушла жена. На холодильнике оставила записку: «Терпению моему пришел конец. Жить с человеком, который на твоих глазах каждый день тиранит людей, не щадя и собственной супруги, невозможно. Меня не ищи. Полина».
Внизу было дописано: «Борщ в холодильнике».
Кукушкин сначала решил, что это шутка. Тем более что и насчет борща указание дано. «Явится в один момент. К Любке Колокольцевой поехала. Обсудят положение дел на маникюрно-кофточном фронте — и порядок. А то к Любимовым на лото отправилась. Куда она от меня денется?»
Аркадий Степанович поел борща. Почитал «Советский спорт», подсчитал, сколько очков у его любимой команды — московского «Динамо». Очков было не много. Посмотрел по телевизору вчерашнюю передачу «С добрым утром!».
А жены, между прочим, не было.
Он позвонил Колокольцевым. Любка сказала, что Полина к ней не заходила и не звонила и что они с ней вообще больше незнакомы, а почему — она сама знает.
У Любимовых телефона не было.
Телевизионная барышня уже пожелала дорогим телезрителям спокойной ночи, пообещав встретиться с ними завтра, а Кукушкину почему-то не хотелось ни того, ни другого. Конечно, явится. Но вот из-за нее, подлой, изволь теперь не спать. Заснешь, а она припрется, будет названивать.
Позвонить в милицию? Смешно. «Граждане, у меня пропала жена, бросила меня, спокинула… Нельзя ли доставить обратно?»
Ночь Аркадий Кукушкин провел как на вокзале — спал не раздеваясь. На службе сидел сонный и злой.
Вечером, вернувшись в пустую квартиру и не обнаружив в холодильнике ни борща, ни даже кусочка колбасы, Кукушкин наконец осознал, что уход Полины — это не шутка.
Аркадий Степанович всерьез задумался о своей жизни. Совместной с Полиной. Крупного образования он не получил. И хотя в анкетах писал: «Среднее специальное», это был невинный обман, к которому в районе все давно привыкли. Инструкторы знали, что кроме курсов и семинаров по обмену опытом Кукушкин едва ли наскребет шесть классов, но большего от него и не требовали. Тем не менее вот уже семнадцатый год Аркадий Кукушкин в районе был на виду. На руководящей работе. До персонального автомобиля, правда, ему было далековато. Но отдельный кабинет с табличкой и телефоном имелся при нем всегда. Начинал он с директора бани. На дверях кабинета висела табличка: «Кабинет директора». Полина как-то сказала ему: