— Сними. Люди смеются на тебя. Любка сказала Колокольцева.
— Это почему?
— Пусть напишут просто: «Директор». Так солиднее.
Кукушкин промолчал, но вывеску заказал другую. И теперь, где бы он ни руководил — в ателье, в конторе «Вторчермет», в ресторане «Салют», в комбинате бытового обслуживания, — на дверях значилось коротко и ясно: «Директор», «Заведующий», «Управляющий», «Начальник».
Три года назад, пройдя сквозь строй «выговоров», — простых, строгих, с занесением, с последним предупреждением и даже «понизить» и «освободить», — Аркадий Степанович Кукушкин добрался до кабинета с двумя телефонами, с секретаршей в предбаннике и правом вызова автомашины по третьему списку.
Подъехав к дому на «Москвиче», он торжественно сказал супруге:
— Ну, Полина Виардо (так он называл ее в особых случаях. Почему — объяснить вряд ли бы смог. Просто красиво, звучало), можешь меня поздравить!
— «Строгач», что ли, или «несоответствие»? — привычно спросила Полина.
— Это почему? Совсем наоборот. С повышением! Отныне ты жена начальника УБОя населения всего нашего района!
— Это еще что за убой населения?
— Не убой, дура, а УБО — я, «я» отдельно. Управление бытового обслуживания. Поняла?
С тех пор по ночам Кукушкин все чаще выкрикивал не своим голосом малопонятное для Полины слово «стервис», а приходя с работы, за борщом втолковывал ей, что это такое.
— Ученый человек рекламу специальную разрабатывает, чтобы не хуже было, чем в Европе. В каждой парикмахерской, в каждом ателье свой плакатик. Пожалуйте бриться! Милости просим! Стервис, одно слово.
Сам председатель райисполкома, когда утверждали Кукушкина в новой должности, сказал:
— Вы, говорит, помните, в Америке есть такой крупный организатор мистер Кук. «Кук для вас в одну минуту на корабле приготовит каюту… или прикажет подать самолет…»
— «…Или верблюда за вами пришлет», — подсказал начитанный инструктор.
— Верблюд нам ни к чему, — улыбнулся предрика, — мы не капиталисты. А вот сервис нам нужен. Хотелось бы, чтобы и у нас был свой мистер Кук. Так, что ли, мистер Кукушкин?
— Так точно! — по-военному вытянулся Аркадий Степанович, хотя ни дня в армии не служил — не пришлось.
После утверждения новоиспеченный начальник УБОя спросил у начитанного инструктора:
— Слушай, кого это товарищ председатель цитировал? Что-то вроде бы знакомое, а вспомнить не могу. Не Маркса?
— Да нет, не Маркса, — улыбнулся инструктор, — а Маршака. Стихотворение такое есть у Маршака, «Мистер Твистер» называется. Не читал? Почитай. Там про твою новую должность хорошо сказано.
Кукушкин все собирался ознакомиться с рекомендованной литературой, но новая должность оказалась столь хлопотной, что ему было не до литературы. Особенно досаждала начальнику УБОя молодежь. Людей пожилых Аркадий Степанович умел остудить сразу, в «один момент», как он выражался.
— Трудности роста, дорогой товарищ, — веско говорил он. — Вы забыли, что было двадцать лет назад?
А вот все эти «стиляги», «пижоны» и «фраеры» — это же просто стихийное бедствие на кукушкинскую голову. Сопляк, можно сказать, паршивый, в революции не участвовал, в Великой Отечественной пороху не нюхал, а послушай, как рассуждает.
— Вы трудности оставьте при себе, а мне сшейте такой костюм, какой я заказал. Не умеете — не беритесь.
— Примем меры, — говорил Аркадий Степанович. — Бортовка не та поступает. Докладываем наверх.
— Товарищ начальник, — нахально-спокойно отвечал на это зеленый стиляга, — верх здесь ни при чем. Мне нужен костюм. Когда прийти?
Больше того — чуть что, эти сопляки сразу ссылаются на загнивающие капстраны:
— Почему там могут, а у нас нет?
А попробуй с ними поспорить. Как-то Кукушкин одному отрезал:
— Капиталисты нам не указ.
— А вы поезжайте в Болгарию, в Польшу, — спокойно и нахально сказал этот щенок, — там не капиталисты, а в сервисе толк понимают.
И, чтобы окончательно добить Кукушкина, прибавил:
— А у капиталистов хорошему тоже учиться не грех.