Точнее не земля, а вода. Казалось, что мы летим над гигантским озером, в котором то здесь, то там появляются маленькие островки, кроны пальмовых рощ, заросли бамбука, дамбы, усыпанные серыми крышами хижин. Затем на короткое время появилась широкая полоса суши, испещренная каналами, — и сразу же новое озеро, поверхность которого ослепительно блестела на утреннем солнце. Когда мы пролетали над разлившейся Падмой, казалось, что нас занесло в сторону и мы летим над океаном. За рекой тоже была только вода и островки мокрой суши.
Лишь перед самой посадкой в Дакке, столице Восточного Пакистана, появилась свежая зелень, а пространства, залитые водой, приобрели более правильные формы и размеры. С момента взлета прошло меньше 45 минут, а наш самолет уже приземлился на травянистой поверхности аэродрома столицы другого государства.
Наконец-то я оказался в Восточном Пакистане — стране джута, кокосовых пальм и народных песен, а точнее, — земле воды, рек, прудов, лодок, джонок, паромов, яхт и пароходов. Через два дня я понял, почему в восточнопакистанском городе Маймансингхе словом «шайор» называют и моря и реки, почему бенгальцы издавна считаются замечательными мореплавателями, а в народной поэзии преобладают песни о морях и о реках.
Если вы когда-нибудь захотите рассказать сказку девочке, родившейся в Восточном Пакистане, то ее не надо начинать словами: «За семью реками…». Эти слова не вызовут представления о сказочно далекой стране, ибо в Бенгалии за семью реками — это вовсе не так уж далеко. На мелкомасштабной карте, где обозначены лишь самые крупные объекты, вы можете насчитать десяток рек Восточного Пакистана — от пограничной Ка-линди на западе до легендарной Ичхамати, от гигантской Падмы до Брахмапутры, от самой восточной Сурмы до самой южной Карнафули.
Но больше половины восточнобенгальских рек — это притоки или ответвления Ганга. Эта священная река впадает в Бенгальский залив Индийского океана широчайшей дельтой, раскинувшейся на большей части территории южных областей Западной и Восточной Бенгалии. С того места, где Ганг на границе Бихара и Бенгалии поворачивает на юг и устремляется к морю, он разветвляется на сотни рукавов и каналов, каждый из которых наречен местными жителями собственным именем, словно это отдельная река. В один из главных восточных рукавов вливается величественная Брахмапутра и лишь немногим уступающая ей Мегхна, и почти невозможно представить себе массу воды, которая перемещается, разветвляясь и вновь сливаясь в один поток, меняя свое русло как бы в насмешку над результатами работы картографов.
Вот один пример. В городе Гояланда, лежащем в месте слияния Ганга с Джамуной, нет ни одного капитального здания, потому что город вынужден постоянно перемещаться вместе с руслами обеих рек. Около полустолетия назад город Маймансингх был расположен на берегу Брахмапутры. Но после землетрясения она проложила новое русло шириной в несколько километров. Река сразу получила новое название Джамуна, хотя так уже называется одна река в Индии и несколько рек в самой Бенгалии. Местные жители так называют отрезок Брахмапутры — от поворота на юго-восток до слияния с Мегхной. Один из побочных рукавов Ганга называется Падмой, а ее ответвление — Бури Ганг, что означает Старина Ганг. После слияния с Мегхной Падма и Брахмапутра, или Джамуна, называются Мегхной.
Имена рек примечательны, нередко лиричны. Ичхамати значит Желания исполняющая, Бхайраб — Устрашающий, Падма — Лотос, Мегхна — Хмурая, Брахмапутра— Сын бога, Мадхумати — Медовая, Тиста — Жаждущая, Дакатия — Вороватая, Карнафули — Серьга и т. д. Бенгальцы утверждают, что ни одна река не похожа на другую. Падма желто-коричневого цвета, ее вид обманчив, а течение очень быстрое. Брахмапутра спокойнее, ее вода отливает зеленоватым цветом. Бури Ганг не шумлив. Бхайраб в буквальном смысле слова несется и ревет. Мегхна известна коварными водоворотами.
С зимы до конца лета, когда идет сравнительно мало дождей, каждая река спокойно течет по своему руслу. Но стоит выпасть первым муссонным дождям, как уровень воды поднимается, реки выходят из берегов, сливаются в широкие озера. Ручейки, словно разведчики, добираются до тех мест, куда, казалось бы, вода никогда не сможет подняться. Поля исчезают под водой, дороги превращаются в реки, а джунгли стоят до половины в воде. Деревенские хижины строятся на холмиках из наносной глины, напоминая кучки земли над норами кротов. Во время половодья эти холмики исчезают под водой, которая Подступает к самому порогу. Как по щучьему велению, у каждой хижины появляется какое-нибудь средство для переправы — лодка или челн без сидений, выдолбленный ствол дерева или круглая, густо сплетенная одноместная корзина. Арбы, запряженные ленивыми буйволами, исчезают, и начинается оживленное движение по воде. За покупками и в гости к соседям можно теперь добраться лишь в лодке, грести и управлять которой умеет каждый ребенок. Этим искусством он, вероятно, овладевает в том возрасте, когда учится ходить. Рыбаки ловят рыбу и сетью и удочкой, в общем, каждому разлившиеся реки приносят какую-то пользу.