Вот как некоторые героини могут, я не понимаю. Я бы и сама хотела, как Александра Коллонтай, которая сейчас послом в шведском королевстве или Марина Раскова и Полина Гризодубова. Они ведь тоже были простыми девчонками когда-то. С чего-то надо начинать, и они тоже начинали. Вот бы ещё узнать с чего и как? Об этом мы сидели во дворе на дровах, болтали и Валерка меня на слове подловил. Потом признался, что ему просто не хотелось одному в такую даль мотаться, а из мальчишек никого не удалось подговорить. Вот и стали мы с ним на занятия по радиоделу, при заводе "Арсенал", что за Финляндским вокзалом, ездить. Валерка он хороший, настоящий друг, надёжный и не предаст, только у него трагедия. Он с третьего класса мечтал в лётное училище пойти. А тут медкомиссию при военкомате проходили, и его забраковали по зрению. Он и придумал пойти учиться на радиста, чтобы бортрадистом летать, а я, значит, за компанию. И как радистку меня теперь на учёт в военкомате поставят, и я пользу смогу принести. Почти год отзанимались, уже были зачёты и промежуточные экзамены, а вот сегодня у нас выпускной и будет не только наш преподаватель, а ещё представители узла связи Краснознамённого Балтийского флота. У меня всё нормально получается, но волнуюсь ужасно. Александр Петрович, это наш начальник курсов, в последнее занятие позавчера нас успокаивал, что мы почти все достаточно хорошо подготовлены, а настоящее мастерство нарабатывается только с опытом и это не только он понимает и наши будущие экзаменаторы тоже, так что не волноваться и спокойно показать свои умения…
Может повода нет, но меня заело. На курсах с нами Женя с Петроградки занимается, и мне так хочется, чтобы он обратил на меня своё внимание. Нет, вы не подумайте, ничего такого, просто чтобы посмотрел как на равную, а не как сейчас. Он нас девчонок вообще не замечает, словно нас и нет совсем. Задавака! Девочки сказали, что он круглый отличник и вообще жутко целеустремлённый, так что единственный способ его внимание привлечь, это доказать, что я не хуже, а лучше, даже. А для этого надо сдать с более высоким, чем у него результатом. Вот втемяшилось, а я в нашей группе из двадцати человек в серединке, да, что там, к концу ближе, а надо второе или лучше первое место! Догадываетесь, кто у нас лучший? Вот и накрутила себя. А ещё, так вышло, что с Валеркой поспорила, что сумею сдать лучше всех, но нам ни разу не давали скорость больше ста знаков в минуту слушать, а на экзамене, говорят, будут такие зубры, для которых и сто тридцать знаков не предел. А ещё напугали, что у лучших принимать экзамен будут по флотским методикам[1], а что это такое не сказали, а мне нужно как раз в этих самых лучших быть…
Сегодня нас по справке радиокурсов, освободили от занятий в школе, вон меня Валерка на остановке уже ждёт, пробурчал, что "заждался уже", а у самого пятна красные на щеках, это у него всегда, если волнуется. Наш трамвай подошёл почти сразу, и поехали, поскрипывая на стрелках по Среднему, потом по Зверинской мимо зоопарка и до вокзала. От кольца у вокзала можно ещё пару остановок проехать на другом, но мы лучше ногами. Всю дорогу молчали, а чего говорить, если я Валерку как себя знаю, а он меня, угрелась у окошка, на выглянувшем таком редком в Ленинграде весеннем солнышке. Дотопали до проходной, сердитый вахтёр по списку пропустил через вертушку. Все наши собрались, и после напутственного слова, Александр Петрович пригласил в наш класс прибывших товарищей. Главным у них оказался самый молодой и единственный без усов, который представился капитан-лейтенантом, фамилию я не разобрала, да и звание озадачило, какой-то недоделанный секретный капитан с лейтенантом (мне же рассказывали, что капитаны со шпалой, а лейтенанты с кубиками, хотя, какие кубики, если плоские?). Экзамен важнее, скорее выкинула глупости из головы. В нашем радиоклассе целых пять оборудованных мест, но так как с капитан-лейтенантом только четверо радистов, то принимать экзамен будут по трое:
— Внимание! Товарищи курсанты! Экзамен будет проходить в два этапа, на первом, вы своему начальнику курсов сдаёте теорию по билетам в соседнем классе, одновременно два раза в шесть заходов сдаёте практическую часть приём азбуки Морзе на скорость. Два раза для объективности оценки и с разными радистами на ключе. И ещё, первая передача будет чисто буквенной, а при второй смешанной, то есть, буквы и цифры. Отдельно цифровую передачу делать не видим смысла. У каждого будет по два подхода, на приём. Передавать будем, постепенно наращивая скорость от пятидесяти знаков до тех пор, пока не ошибётесь. Проверяющий будет слушать передачу и смотреть, что вы пишете, остановит, после второй ошибки. С ними не спорить, все имеют огромный практический опыт. Передающие будут меняться, но это вам не важно. Передача будет вестись группами по пять знаков, записывать лучше строчками по десять или восемь групп, как вам удобнее. После каждой радиограммы небольшой перерыв, встряхнуть рукой, взять новый листок и так далее. Надеюсь пока понятно. По результатам этой части будут выставлены оценки. После этого по очереди в тех же группах будете работать на передачу. Мы понимаем, что требовать от вас уровень передачи как от опытных радистов-скоростников рано, и даже опасно, если вы без тренировки попытаетесь работать на большой скорости. Поэтому главное для вас не скорость, а чёткая передача каждого знака с удобной для вас скоростью. Здесь так же остановка после двух ошибок или полной передачи двух радиограмм и тоже два захода. После этого подводим итоги. Из лучших выберем шесть человек, их ждёт продолжение экзамена, остальные с этого момента – только болельщики. Кто не сдаст какую-либо часть экзамена, будет считаться не окончившим радиокурсы. Пока всё понятно?… — выдвинулся Александр Петрович и прямо по списку разбил нас на шесть троек, а двое последних составили седьмую группу-пару. И продолжил:
1
Методики подготовки радистов-скоростников или дальников (так тогда называли тех, кто уверенно работал на ключе и на приём на скоростях более ста знаков в минуту, то есть элиту среди радистов) в те годы фактически не существовало, хотя готовили и пытались создавать, но одно то, что первые магнитофоны на проволочном носителе только появились и не получили должного распространения, говорить о какой-то унификации того, что прослушивают будущие радисты не приходилось. Широко использовались записи на граммофонных пластинках и звуконесущих валиках, но из-за дороговизны, низкого качества и недостаточной распространённости этой аппаратуры для методических целей стандартизации использовать их не получалось. В результате, всё обучение радиоделу фактически велось "с рук". То есть опытный умелый радист учил новичков по своему разумению и как учили его. Но здесь же нужно вспомнить, что мало кто из самых лучших футболистов может стать хорошим тренером, то есть уникумов, которые не только сами на очень хорошем уровне овладели радиоделом, но и умеют это умение передать ученикам единицы. Был ещё один момент, бич тогдашних радистов-скоростников – "срыв руки". Об этом вскользь есть в тексте. То есть при скоростной передаче с ключа в любую секунду от напряжения руку может свести судорогой и радист фактически на несколько месяцев становился непригоден для профессионального использования, ведь на пару месяцев ему запрещалось рабочей рукой производить действия связанные с любой мелкой моторикой (писать, даже ложку и вилку брать в первые дни, для простоты зачастую медики накладывали гипсовую лангету на несколько недель). В медицинской физиологии это называется мышечный тетанус, когда из-за перевозбуждения скелетная мускулатура переходит в состояние непрерывного сокращения, внешне выглядит как мышечная судорога с подёргиваниями отдельных порций мышц. После перерыва очень медленно и понемногу радиста начинали вводить в тренировки и не раньше полугода осторожно и понемногу в работу. Риск нового срыва для такого радиста становился выше на порядок. Потому что мышцы хорошо запоминают неправильное состояние и могут в него сорваться в любой момент. Именно поэтому после войны были придуманы датчики Р-0-10 и "электронные радиотелеграфные ключи". Уже опираясь на достижения более поздней науки и техники сейчас подготовка радиотелеграфиста третьего класса занимает всего четыре месяца, в то время, как в годы ВОВ на это отводилось не менее восьми месяцев. И вообще, больше половины радио-абонентов тех времён работали на скоростях до сорока знаков в минуту, а то и двадцати, что по меркам подготовленного радиста ужас-ужасный и напоминает прослушивание пластинки 78 оборотов/мин на скорости в 33. Использовавшаяся тогда амплитудная модуляция радиосигнала давала мизерную дальность радиотелефона и поэтому нужда в специалистах способных работать в режиме радиотелеграфа была огромной. Кстати, именно описанные нюансы во многом знакомы нам по множеству военных фильмов, где звучит волшебная фраза "знакомая рука радиста". То есть, если бы все работали одинаково ровно на одних и тех же скоростях передачи, едва ли можно было бы уверенно говорить о том, что почерк этого партизанского радиста на узле связи центрального штаба партизанского движения прекрасно знают. А если бедолага с трудом освоил скорость в сорок знаков, то там точно будет очень узнаваемая манера передачи, которую даже если захочешь устанешь подделывать. Ведь все люди разные и у каждого есть свои "любимые" буквы, на которых рука идёт легко, а есть те, которые даются гораздо труднее, у каждого эти буквы свои, как и то, что после таких букв одни делают паузу, а другие наоборот и т. д. На скорости 100–130 знаков/мин эти особенности не слышны, а вот на 20–60 знаков/мин это слышно очень хорошо. Уже слышу возражения, что уже давно зафиксированы рекорды по скоростной передаче с ключа и в них фигурируют цифры более трёх сотен знаков в минуту. Но это рекорд, а не жизнь, что есть вещи не одинаковые. И вообще, просто включите здравый смысл, буквы передаются группами из точек и тире от одной до четырёх, а цифры из пяти (правда есть сокращённая форма передачи цифр, но не будем усложнять). В среднем можно считать каждые два знака за пять тире и точек, каждое тире или точка – это два движения на ключе. А теперь умножьте пять на триста и разделите на шестьдесят, получите двести пятьдесят движений рукой на ключе в СЕКУНДУ! Я никогда не присутствовала на таких соревнованиях, и не встречала свидетелей лично. Но у меня очень большие сомнения, что человеческая физиология выдержит такие скорости хотя бы в течение пары минут. А ведь даже на скорости сто пятьдесят знаков в секунду радист должен принять или передать примерно два с половиной знака каждую секунду или больше шести точек-тире отстучать, сделав больше двенадцати движений рукой каждую секунду. Как уверял меня профессиональный военный радист с классностью "Мастер", отслуживший полтора года после учебки в сетях верховного командования, никто в практической работе скоростями выше ста двадцати знаков или 24-ёх групп в минуту не пользуется. Скорость вполне достаточная для быстрой передачи и приёма и комфортная с обеих позиций. Для тех, кто решил повыпендриваться есть кодовые команды, расшифровывающиеся – "Прошу немедленно уменьшить скорость вашей передачи", как и команда"…увеличить…" при другой крайности. А для тупых есть волшебный код "ЩЬЬ". Надеюсь, сумела разъяснить некоторые нюансы касающиеся показателя скорости в радиообмене. Хотя, на словах каждый радист минимум удваивает свою скорость работы и всех, кто не тянет эту его удвоенную скорость, он называет уродами и чмошниками. Но мы ведь взрослые люди.