Я пробовала сказать Соседу, что отправлять просто так такие важные письма, это неправильно, что нужно заказными. Но он возразил, что со времён подписания Россией Парижской почтовой конвенции даже революция и гражданская война не отразились на высоком качестве работы нашей почты. Конечно, возможен вариант, что по пути в деревню Пендюкино пьяный возница может вместе с возом опрокинуться в реку и утопить всё, в том числе и почту, но разбор будет таким, что ему было бы лучше утопить два мешка денег государственного банка, чем пакет с письмами. Любой водитель знает, что без всяких мигалок на дороге пользуются особым статусом автомобили почты и хлебовозки, для чего у них на кузова нанесена косая белая полоса, это само о многом говорит. И несмотря на войну охватившую всю Европу, над воюющими странами по отведённым воздушным коридорам летают неприкосновенные почтовые самолёты, а почтовые вагоны имеют статус экстерриториальности и пересекают все границы без досмотров. Таможенные и пограничные действия с почтой начинаются только в месте назначения и только с точки зрения наличия в отправлениях опасных вложений. То есть, если письмо будет брошено в ящик большого города, из которого выемка писем производится регулярно, то вероятность, что письмо не дойдёт до адресата исчезающе мала. А то, что сотрудники НКВД рискнут не передать по инстанциям письмо, адресованное Сталину и снабжённое такими грозными комментариями, это даже не фантастика, это горячечный бред. Так что возня с заказными письмами, при отправлении которых нужно предъявлять паспорт, составлять и подписывать квитанцию, то есть плодить ненужных свидетелей, это пустое!
Тётя Зина – подруга тёти Маши, оказалось как раз сегодня отправляется в рейс и весь завтрашний день будет в столице, так что съездить на улицу Горького к главпочтамту ей не составит труда. Даже такую мелочь, как надеть простую кофточку вместо форменной тужурки она придумала сама. Углядев, что адреса с многозначительными заглавными буквами НКВД, она всё домыслила, так что даже объяснять ничего не пришлось. Письма мгновенно оказались обратно завёрнуты в бумагу, а следом в тряпочку и нас немедленно заверили, что "УСЁ БУДЕТ НА ОТЛИЧНО! МОЖЕТЕ ДАЖЕ НЕ ПЕРЕЖИВАТЬ! Я Ж НЕ ДУРА! УСЁ ПОНИМАЮ!"…
Оставшиеся конверты я вручила тёте Маше, а до этого мы все вместе попили вкусного чая с купленными по дороге свежими духмяными медовыми пряниками. Женщины обсудили меж собой какие-то свои железнодорожные вопросы, перемыли косточки какой-то паразитке-Верке. А я была просто счастлива, что свалила такое серьёзное дело и от меня уже больше ничего не зависит.
Больше я думала о том, что прочитала, когда Сосед писал своим мелким убористым почерком. Если сначала я просто не могла перестать удивляться его определению "мало, что знаю", это что же тогда будет знать МНОГО?! Вообще, я была в недоумении, когда он затеял такую глобальную подготовку, я-то думала, что нужно просто написать, что начнётся война, ну, может добавить во сколько именно. А для объёма и солидности добавить к этому, что со своей стороны я обещаю приложить все свои силы и не пожалеть самой жизни для защиты завоеваний нашей Революции, как в газетах пишут. И куда здесь куча конвертов и тетрадок? Когда же Сосед начал писать одно, другое, третье, я не просто обалдела, я в ужасе забилась мышкой куда-то в уголок, писать и знать такие вещи, у меня просто в голове не укладывалось. А как складно, но жёстко, я бы так точно не сумела и ведь это товарищу Сталину, и не боится и фамилии там такие… А такое МАЛО ЗНАЮ, я наверно до конца жизни столько знать не буду. Вот спросили бы меня дать советы Владимиру Ильичу накануне Революции, когда он ещё в Разливе сидел, и что бы я ему насоветовала? Но это быстро было задвинуто в сторону, потому что из письма вырисовывалась не просто война, жуткая картина это войны. Я шла по улице, смотрела вокруг и у меня холодные цыпки пробегали по спине, когда я вспоминала строчку про "полмиллиона жителей от голода, холода, бомбёжек и обстрелов…", это же каждый четвёртый, вот идёт семья с тремя детьми, и одного из них вычеркнет зима этого года и было страшно и жутко.