– Прекрати! – крикнула она.
В его глазах Ромульда прочитала неистовую похоть, оживившую в ее памяти мечты, которые, казалось, давно были преданы забвению.
Он скривил губы в циничной усмешке.
– Что прекратить? Я еще ничего не начал. Просто хотел дать тебе возможность воспользоваться своей эмансипированностью.
– Уходи, Хасим, – проговорила она. – Мне нужно одеться.
– Но так ты нарушишь желание своего повелителя. – Его улыбка стала зловещей.
Ромульда сжалась от страха. И непреодолимого желания.
– Ты же не хочешь…
– Хочу! Желаю, чтобы ты сняла с себя одежду. Я хочу видеть тебя обнаженной. Я хочу тебя, Ромульда, хочу прямо сейчас!
Он приблизился к ней. Именно так она и представляла себе это в своих снах – в снах о самом желанном мужчине на свете. Но эти сны она видела много лет назад, когда она еще любила его.
Или она до сих пор его любит?
– Если бы я знал, – проговорил Хасим, тяжело дыша, – что тебе нужен мужчина… Неужели я стал бы сопротивляться твоему желанию?..
– Убирайся! – Но она понимала, что уже не в состоянии ничего поделать.
– Ты же не хочешь, чтобы я ушел! Признайся! Ты хочешь меня. Ты всегда меня хотела. И отныне ты жить не сможешь без меня. Пройдет время, но ты никогда не забудешь того, что произойдет между нами сейчас. Так я тебе отомщу!
Он сорвал с ее плеч халат и отступил на шаг. Ромульда стояла перед ним обнаженная. Ее тело было прекраснее, чем в его самых фантастических снах.
Хасим прижал ее к себе и начал целовать. Сколько раз она хотела такого страстного поцелуя! И насколько реальность превзошла все се ожидания!
– Хасим… – прошептала она, перебирая пальцами его роскошные курчавые волосы.
– Что? – спросил он. – Хасим, займись со мной любовью? Это ты хочешь сказать? Пусть наши тела сольются воедино? Ведь этого ты больше всего желаешь?
Да простит ее Аллах, ибо она желает только этого! Они опустились на кровать, прямо на разложенное там платье. Да какое это имеет значение!
Хасим, мой любимый, ты принадлежишь мне! Навсегда!
Нет, не навсегда. Только один раз. Это будет всего лишь один раз. По ее щекам покатились слезы. Она желает его. Он ей нужен, всегда был нужен… Пусть она будет с ним лишь однажды, хоть раз она испытает райское наслаждение.
Хасим снова поцеловал ее, и она погрузилась в совершенно новый мир. Мир, о существовании которого она и не подозревала…
Он испытал оргазм, такой сильный и глубокий, что ему показалось: он вот-вот умрет от наслаждения. Но какое это счастье – умереть вот так!..
Воздух наполнился каким-то новым ароматом. Хасим подавил стон… Все закончилось. Подобно заре на горизонте, он медленно возвращался к действительности.
Он сжал ее. Ромульда застыла в его объятиях. Его сердце колотилось с бешеной силой.
– Ты была девственницей, – прошептал он.
5
Ромульда молчала. Она открыла глаза и с удивлением обнаружила, что Хасим смотрит на нее, но не с гневом, а с недоумением и жалостью. Она дотянулась до покрывала, лежавшего на стульчике у кровати, и завернулась в него. Но нежное тепло итальянского кашемира нисколько ее не согрело. Ее бросило в дрожь.
– Скажи мне правду, – потребовал Хасим. – Ты была девственницей?
– Да, – выдавила она из себя.
– Ты солгала мне. – В его голосе не было обвинительных ноток. Он словно пытался решить какую-то сложнейшую проблему.
– Да, солгала. Пауза.
– Но, ради всего святого, зачем? Я не понимаю.
Впервые султан признал, что чего-то не понимает, что есть нечто, ему неподвластное. Ромульда посмотрела на него. Солнце проникало через неплотно прикрытые шторы и бросало блики на его тело, придавая ему бронзовой оттенок, отчего он стал похож на великолепную статую. Лежащую статую.
– Зачем? Ответь мне, Ромульда.
Хасим увидел, как задрожали ее губы.
– Не могу, – ответила она едва слышно. – Я не хочу об этом говорить сейчас, вот так. – Она чувствовала себя такой уязвимой. Что, если он дотронется до нее? Этого она больше всего сейчас боялась. Но почему-то еще больше ее пугала мысль, что он больше никогда к ней не прикоснется.
– Мне нужно одеться.
Хасим нахмурился, но тем не менее дал понять кивком головы, что согласен.
– Так иди, – сказал он. – А я не сдвинусь с места.
Ему и в голову не приходило проявить благородство. Уйти, оставить ее наедине жалеть о том, что невозможно уже исправить. Нет, он ведет себя, как кот, который стережет мышку. Сел у норки и не собирается уходить.
Ромульда взяла белье и, чувствуя на себе его взгляд, направилась в ванную. Закрыв за собой дверь, она повернула замок так, чтобы ему было слышно, и включила воду. Она долго смывала с себя свой позор, затем облачилась в бледно-голубую бахрамскую тунику и вышла в спальню, моля Аллаха, чтобы Хасим ушел.