- Скоро меня отправят в штрафроту. И мне некогда будет узнавать. Я полечу на смерть. Прощай.
- Ты не умреш-ш-ь. Я не разреш-ш-шал, - насмешка была так нова в безразличном голосе лацерта.
У меня рот открылся от удивления. Он сказал, не разрешал? Да кто он такой?
- Спасибо, конечно, что спас, только я не тебе подчиняюсь, - высокомерно выдала ему.
А то вообще зазнался, смотрю, и это при его положении пленника.
- Мне, - донеслось из-за спины.
Не выдержав и не придумав ничего лучшего, не оборачиваясь, вскинула руку и показала ему неприличный жест в исполнении одного пальца и направилась на выход, прихрамывая. Надо срочно сходить к дяде. Что-то у меня в колене щёлкнуло, когда била Дэна.
Но не успела я дойти до конца коридора, как створки железной двери разошлись, и передо мной возник отец.
Осмотрел меня оценивающим взглядом и прошел мимо. А за ним солдаты, с оружием наперевес. Дернув одного за рукав, спросила что случилось.
- Лацерты вышли на связь. Требуют обмена нашего пленника.
- На что обмен? – не поняла, если честно.
Солдат пожал плечами и, отцепив мои пальцы, присоединился к остальным. Я передумала идти к дяде. Вернулась обратно.
Отец в окружении подчиненных стоял напротив лацерта, не заходя в камеру.
- Обмен состоится через час. Никаких резких движений. Вы будете следовать инструкциям, в противном случае мы будем стрелять на поражение.
Тяжело облокотившись о стену, внимательно слушала, пытаясь понять, кого так сильно хочет вернуть наше правительство. Это впервые, когда лацерты пошли на переговоры.
Пленник молчал, чуть склонив голову, пристально изучал отца. И адмиралу это не нравилось, я это видела по его лицу. Даже в профиль, но я отмечала тень недовольства на нем.
- На этом все, - закончив отдавать распоряжение, адмирал, наконец, обратил свой взор на все еще лежащего на полу Дэна. Никто его даже не собирался оттащить подальше, чтобы не мешал адмиралу.
- Уберите его в камеру. Пусть полежит, подумает перед расстрелом, что приказы мои не обсуждаются, а выполняются.
И тут я запаниковала, зная отцовскую привычку выставлять меня на посмешище. Надо было сразу уйти, а сейчас он опять увидит меня и обязательно придумает каверзу, обязательно придумает.
Адмирал поравнялся со мной, нервно ожидающей его, и опять молча прошел мимо. Я не поверила своему счастью. Я даже дыхание задержала, и теперь медленно с облегчением выдыхала.
Что-то было не так. Отец чем-то был сильно обеспокоен. Нет другого объяснения его странной задумчивости, раз даже меня не заметил. Дождавшись, когда сопровождение адмирала пройдет, обернулась к пленнику, который смотрел на меня, чуть улыбаясь. Он улыбался мне.
Почему меня не отпускает мысль, что лацерты решили играть «ва-банк». А мы идем по их сценарию. Я понимаю, что всего лишь рядовой капитан, а не стратег, но во мне все было против того, чтобы идти в расставленную ловушку.
Меня пугала власть, которую показал мне лацерт. И главное, рассказать о ней я никому не могла. Иначе попаду под трибунал.
Развернулась и пошла прочь от странного врага. Нога ныла нестерпимо, нужно срочно попасть в медблок, пока не стало слишком поздно.
Глава 4. Предательство.
Дядя Майкл не ругал меня в своей обычной манере. Не в этот раз. Но когда бинтовал, пообещал гипс наложить, чтобы неповадно было ослушиваться его наставлений.
- Им же никто не пользуется уже, - рассмеялась в ответ, следя, как сноровисто работал родственник. Седая голова качалась в такт движениям рук. От него исходил приятный мускатный аромат, который я помню с детства, его не мог заглушить противный запах лекарств.
- У меня есть в запасниках. Не будешь слушаться, мумию из тебя сделаю. Будешь лежать у меня и не шевелиться. Так что потерпи и полежи до завтра. У тебя же рейд.
- Можно, я на Кэс посмотрю.
- Можно. Иди в третье хранилище. А я пока найду для тебя каталку.
- Может, не надо? – жалобно состроила глазки.
Только с дядей я могу позволить себе быть слабой женщиной. Только с ним. Он очень любил меня баловать.
- Надо, милая. Надо, - подарил одну их своих усталых, но невероятно ласковых улыбок. - Беги к подружке. Я ведь быстро. Не успеешь доковылять.
Дядя Майкл вышел из перевязочной, а я попробовала встать на ногу. Нет, все равно бегать еще не могу. Прав родственник, надо в кровать. До хранилища еле доковыляла, останавливаясь передохнуть.
В маленьком, покрытым инеем изнутри окошке Кэс было плохо видно. Бледная кожа, подсвеченная синими лампами, пугала трупным цветом. Но монитор уверял, что Кэс жива, просто в анабиозе.