Там же, на опушке леса, они провели очередной военный совет. Генрих предложил правому переднему флангу лорда Стэнли объединиться с его армией. Лорд Стэнли объяснил, что намерен лично командовать своими солдатами. Но потом решил уступить Генриху и приказал четырем своим рыцарям — сэру Роберту Танстолу из Ланкашира, сэру Джону Сэйвиджу из Чешира, сэру Хью Персалу и сэру Хамфри Стэнли из Стаффордшира — перейти в армию Тюдора и укрепить передний фланг его войск.
66. Дорога на Босворт
На рассвете, в субботу, 20 августа Ричард III быстро повёл свои войска к Лестеру, чтобы перехватить Генриха на пути к столице. Выйдя из Ноттингема, он направил свою армию на юг, где соединился с силами герцога Норфолка и опередил отряды графа Нортумберленда, идущие окружным путём. Западнее от него двигались войска братьев Стэнли, прикрывающие собой армию Генриха Тюдора.
До заката 20 августа войска Ричарда прошли 23 мили по направлению к Лестеру. На ночь разбили лагерь вблизи Нортдейта. В Лестере подоспели остальные части армии короля. В поэме «Поле Босворта» названы имена почти сотни знатных лордов и рыцарей, которые откликнулись на призыв Ричарда III и поклялись сражаться за него до последней капли крови. Среди них находились и члены королевской семьи, и члены Королевского Совета, прибывшие вместе с сэром Брэкенбери из Лондона. К концу дня, Ричард узнал от своих разведчиков, что армия лорда Томаса Стэнли находится в Сток Голдинге, а его брат, Уильям Стэнли, расположил свои войска в Шентоне.
Предельно растянув время марша, вымотав своих солдат окольными путями перехода, Генри Перси, 4-й граф Нортумберленд (ИЭИ) привёл свои войска в Лестер последним. Объявив королю, что его солдаты крайне измучены долгим походом, а потому не смогут принять на себя лобовой удар первой атаки, Нортумберленд выпросил у Ричарда разрешение расположить свою армию в стороне от места битвы, в резерве. Это предложение наряду с небоеспособным состоянием приведённых им войск, в очередной раз заставило Ричарда усомниться в лояльности Нортумберленда, который, как реальный саботажник и потенциальный предатель, вместе с неприсоединившимися войсками троих братьев Стэнли, уже на тот момент представлял существенную угрозу для его войск.
И тем не менее, Ричард не стал арестовывать Нортумберленда за этот, теперь уже вторичный акт и факт саботажа (первый был, когда Нортумберленд не привёл к нему солдат из Йоркшира), не заменил его кем‑либо из проверенных и преданных ему людей, — он предоставил Нортумберленду возможность доказать свою лояльность в бою [126].
На следующее утро, в воскресенье 21 августа, король вместе с командным составом своих войск присутствовал на мессе, которую отслужили в небольшой церкви Сеттон — Чейни. После службы королевские войска двинулись на запад от Лестера по дороге, ведущей к Цистерцианскому монастырю, который находился в миле от Атерстоуна.
В народе сохранились предания, основанные на воспоминаниях очевидцев этих событий.
Согласно одному из них, король Ричард III, выезжая из Лестера по мосту, задел шпорой каменное ограждение. Некая старушка, стоявшая в толпе зевак, ему сказала: «Ричард Плантагенет, как вернешься в Лестер, твоя голова ударит туда, где оставила отметину твоя шпора.» Как потом оказалось, её слова были пророческими.
Известно также, что забота Ричарда III о простых людях была столь велика, что следуя к полю битвы, он приказал своей армии ехать только по дорогам, чтобы не помять крестьянские посевы. А Генрих Тюдор, наоборот, повел армию напрямик, истоптав большую часть полей, чем уже тогда стяжал о себе дурную славу.
67. Вечер накануне сражения
Вечером, 21 августа, король расположил свои войска на Редморской равнине, в нескольких милях от небольшого городка Маркет Босворт.
Составитель Кройлендской хроники так описывает настроение Ричарда накануне сражения:
«Те, кто находился вокруг него, отмечали, что он был бледнее обычного. «Не важно, кто победит в этот день, — говорил он своим людям, — но Англия, которую они знали, будет уничтожена». Если победит Тюдор, он должен будет уничтожить тех, кто поддерживал дом Йорков, и править посредством устрашения. Если победит Ричард, он также будет должен править силой, поскольку его попытки завоевать верность справедливостью и добротой потерпели неудачу.».
126
Для законов военного времени Ричард III был чрезмерно великодушным и милосердным правителем, о чём свидетельствует и этот факт, и многие другие. Но даже этих эпизодов его врагам было недостаточно, чтобы признать Ричарда терпеливым и милостивым королём. Им проще было представлять его достоинства как недостатки, чтобы на все последующие века очернить его в глазах потомков. В случае проявленного недоверия, Ричарда III представляли подозрительным и коварным злодеем — этаким параноиком, которому повсюду мерещатся злоумышленники и шпионы. В случаях оказанного им доверия и уступчивости, его представляли простодушным растяпой — этаким «сонным тетерей», которого только ленивый не облапошит.
Стихотворение «Шалтай — Болтай сидел на стене, Шалтай — Болтай свалился во сне…» возникло в народе вскоре после этих событий. При этом, почему — то, никто не задумывался о несоответствии фактов и выводов, сделанных «на их основании» и сформировавших негативное мнение о Ричарде III, несмотря на его фактическую доброту и великодушие, которые он повсеместно проявлял. Никто не пытался понять, каким образом крайняя подозрительность и коварство, которые ему приписывали, могли совмещаться в одном человеке с предельной доверчивостью и простодушием, о которых также много говорилось, — такие сопоставления во времена, наступившие вслед за этим, были приравнены к государственному преступлению и карались смертью.