80. Восстание Перкина Уорбека
Попытка Генриха VII разоблачить следующего претендента йоркистов была менее удачной: сфабриковать липовое досье новому лидеру было значительно сложнее. И не потому, что у тайной канцелярии Генриха не хватило на это фантазии, — это как раз не составляло труда. Проблема заключалась в том, что второй претендент — известный в истории под именем Перкин Уорбек, — не был марионеткой Генриха VII. У Перкина Уорбека были другие наставники, и тайные службы короля к ним никакого отношения не имели, а потому и действия претендента, равно как и сил, стоящих за ним, под свой контроль взять не могли.
Вторжение Перкина Уорбека не было провокационным мероприятием секретных служб Генриха VII, — так что, по крайней мере, в этом их совесть была чиста. Юноша, ставший известным под этим именем, действительно вторгся в Англию для того, чтобы отвоевать трон, который он считал своим по праву.
Ряд источников сообщает, что Уорбек впервые заявил свои претензии на английский престол, находясь при Бургундском дворе, в 1490 году. Автор "Истории Франции в рассказах о любви", Ги Бретон, указывает на то, что вдохновительницей его притязаний на трон была дочь Людовика XI, Анна Боже, — регентша при своем малолетнем брате, французском короле Карле VIII. Ее целью было заставить Генриха VII снять осаду с французского города Булони, в чем она и преуспела: Генрих отозвал свои войска и заключил с Францией мирный договор, устремив все свои силы на подавление восстания Перкина Уорбека.
Не получив реальной военной помощи от французов, Уорбек в 1491 году прибыл в Ирландию, в надежде найти сподвижников и пополнить своё войско. Однако репрессии, спровоцированные восстанием Ламберта Симнела, ещё были свежи в памяти ирландцев и предпринимать новый поход на Лондон они отказались. Претендент вынужден был вернуться в Бургундию. В это же время (как пишут тюдоровские историки), все те, кто видел его при бургундском дворе, стали распространять слухи о том, что младший сын Эдуарда IV, Ричард Йорк, жив, здоров и воспитывается при дворе своей тётки, герцогини Маргариты Бургундской. Было отмечено также, что юный воспитанник поразительно похож на короля Эдуарда IV. Причём, не только лицом, но и манерой поведения, голосом, ростом, комплекцией и осанкой. Ни у кого не вызвало сомнений, что этот мальчик — родной сын короля Эдуарда IV.
Узнав о юном воспитаннике герцогини, Генрих VII в 1493 году обратился к эрцгерцогу Филиппу Бургундскому с требованием о его выдаче, но тот остался глух к заявлению короля. Генрих VII не остался в долгу и наложил эмбарго на торговлю шерстью с Бургундией. В ответ герцог Филипп наложил эмбарго на ввоз шерсти и железа из Англии в свои владения. Конфликт негативно отразился на экономике Нидерландов и вызвал рост недовольства во фламандских городах, лишившихся сырья для своей ткацкой промышленности. Но даже эти крайне сложные обстоятельства не заставили бургундских правителей выдать своего подопечного. Его права на английский престол были признаны во многих странах, а его самого с почестями принимали правители крупнейших европейских держав. В 1493 году, он присутствовал на похоронах императора Фридриха III в Вене, куда был приглашён сыном Фридриха, императором, Священной Римской Империи, Максимилианом I. Там же, в присутствии первых лиц Европы воспитанник Маргариты Бургундской был провозглашён английским королем, Ричардом IV.
Сам факт появления «двойника Эдуарда IV» изрядно переполошил короля Генриха. Слухи о неизвестно откуда явившемся «герцоге Йоркском» произвели впечатление и на некоторых его придворных, которых сразу же взяли под наблюдение тайные службы короля. Среди «впечатлительных» оказался и верный слуга Генриха VII, его сводный дядя, лорд-камергер, Уильям Стэнли.
Узнав, что Уильям Стэнли потерял покой и сон с появлением самозванца и даже сказал про него: «Если этот юноша действительно сын Эдуарда IV, я против него воевать не буду!», Генрих тотчас же обвинил Уильяма Стэнли в предательстве и приговорил его к смерти. В качестве последнего аргумента Стэнли напомнил Генриху об услуге, которую оказал ему на Босвортском поле, изменив королю Ричарду III, и с упрёком заметил, что если бы не его, Уильяма Стэнли, своевременная поддержка, Генрих бы потерял свою жизнь. На что Генрих ответил, что и промедления, с каким Стэнли оказал содействие, достаточно, чтобы потерять её. На повторную просьбу Уильяма Стэнли о помиловании Генрих VII ответил: «Если я это сделаю, мои подданные сочтут меня безумцем.»