Кроме того, вся эта «подготовка» могла иметь смысл, если предположить, что герцогиня готовила юношу для внедрения в высшие аристократические круги Англии, а не для вторжения на её территорию. Но, как впоследствии выяснилось, сам он себя готовил именно для этой миссии, предполагая отвевать у короля Генриха VII английский престол. А вот к этой‑то роли, как оказалось, он был совершенно не подготовлен: воином он был никудышным (при своём психотипе СЭЭ), полководцем — вообще никаким. Опыта военных действий он не имел никакого, любую военную операцию проваливал практически в самом начале.
Видя, что он плохой командир и ничего не смыслит в военном деле, солдаты от него разбегались, дезертировали, переходили на сторону врага, сдавали его войскам Тюдора. Но всё это будет потом, когда он предпримет вторжение в Англию, а сейчас впору задать только один вопрос: чему же его "учили" при дворе герцогини Бургундской, если за всё время этой "предварительной подготовки" он так и не получил необходимого ему военного образования? И зачем было отправлять его отвоёвывать английскую корону, если он не был обучен военному мастерству?
Если допустить, что он был "марионеткой" и "подставной фигурой" (как считается до сих пор), то тогда вся эта акция была изначально бессмысленной: поступать так — значит себя позорить и Европу смешить. А если предположить, что он действительно был сыном Эдуарда IV, то тогда получается, что Маргарита Плантагенет добровольно послала на верную смерть своего второго племянника через четыре года после смерти старшего из них, графа Линкольна. Что никак не вяжется с характером герцогини Маргариты Бургундской (ЛИИ) — рассудительной и дальновидной правительницы, добрейшей и заботливой родственницы.
Граф Линкольн был очень опытным и зрелым воином, получившим хорошую военную подготовку ещё при Ричарде III, но и он погиб при столкновении с военными силами Генриха VII, хотя численностью войск значительно их превосходил.
Новый воспитанник герцогини (так будем пока условно его называть) мало того, что не получил никакого военного образования при бургундском дворе, он не получил от бургундцев ни субсидий, ни войск, ни командира для своей крошечной армии, в отличие от графа Линкольна, которого всем этим снабдили. И тем не менее, он на всех парусах отправился завоёвывать Англию. А парусов‑то и было — раз-два и обчёлся, — всего два корабля ему удалось зафрахтовать на свои карманные деньги и собрать небольшой военный эскорт, численностью немногим более 150 человек. С этими силами он ринулся в Англию, отвоёвывать трон у Генриха VII.
Спрашивается, если бы его покровители, Маргарита Бургундская и император Максимилиан I, захотели бы натравить его на короля Генриха, разве они отправили бы его с такими мизерными военными силами, абсолютно неподготовленного в военном плане, без военных наставников, консультантов и командиров? Нет, конечно! Не таким человеком была герцогиня Бургундская, чтобы одного за другим посылать на верную смерть своих ближайших родственником, немногих из оставшихся в живых престолонаследников Йорка, при том, что ненавистный ей Генрих VII их и так методично и планомерно уничтожал. И тем не менее, факт остаётся фактом: юный воспитанник герцогини сошёл на английский берег с минимальным количеством вооружённых сил и в первом же столкновении их всех потерял, а сам чудом спасся.
Всему этому можно найти только одно объяснение: этот юноша вообще не был направлен в Англию своими Бургундскими покровителями, — он самовольно сбежал от их удушающей опеки. Сбежал от своей тётушки-конфликтёра (ЛИИ), потому что она воспитывала его инфантильным, изнеженным, неспособным отстоять своё право в бою, рассчитывая, по всей видимости, что его минует судьба многих близких его и её родственников, чью смерть на поле битвы она ещё продолжала оплакивать.
Умудрённая жизненным опытом, герцогиня слишком дорожила его жизнью и не хотела, чтобы он рисковал собой на поле боя. А он не хотел сидеть дома, подле неё, как на привязи, и ждать, что она решит за него его судьбу. Он сбежал от вынужденной зависимости, от угнетающей его неизвестности (+ЧИ3), — сбежал от страха, отчаяния и обречённости, связанной с именем Генриха Тюдора, которым пугали его ещё с девятилетнего возраста. Сбежал от настоящей и будущей неопределённости (–БИ5), которая сковывала его по рукам и ногам. Сбежал, потому что хотел стать хозяином своей судьбы, рассчитывал на своё феноменальное сходство с покойным отцом, был молод, горяч, нетерпелив, не мог сидеть сложа руки и ждать, когда за ним придут «посланцы» от короля Генриха и отправят его на тот свет. А так он нашёл себе дело, снарядил экспедицию и ринулся в бой, не задумываясь о том, какое впечатление произведёт на западно-европейских правителей его малочисленное войско — и в этом была его ошибка (-БЛ4).