- Здравствуйте, батюшка, - сказал я.
- Здравствуйте.
- Я вот хотел спросить у вас.
«А что ты хотел спросить, не придумал еще?» - мелькнуло в голове, - давай, ври дальше».
- Я хотел бы получше понять христианство, почитать что-нибудь об этом, - неожиданно для самого себя сказал я.
- Лучше всего, читайте святых отцов. Да, у нас и библиотека есть.
Священник назвал адрес библиотеки.
Кое-как, едва не оторвав рукава, я выбрался на улицу и еще раз удивился тому, как много людей ходит в церковь. Люди шли и шли. С бидонами, бутылками, банками.
- А ты что стоишь, молодой человек, зеваешь, разберут воду-то, - обратилась ко мне веселая, пышущая здоровым румянцем женщина, уже выходящая из храма.
- Да мне и набрать некуда.
Женщина неодобрительно посмотрела на меня.
- Вот, - сказала она своей подруге, несшей большую пластиковую бутылку с водой, - ходят,
смотрят, а лба перекрестить не умеют. И чего ходить. Я-то воды и дочке с зятем набрала. Они сегодня в прорубь купаться пойдут, так самим некогда.
«Действительно, нечего тут глаза мозолить, и только раздражать этих празднично настроенных людей. У них зятья в проруби купаться собираются», - решил я и пошел домой.
Несколько дней мысли о том, что чувствуют верующие люди, то уходили, то возвращались.
Наконец, в один из свободных вечеров я отправился в церковную библиотеку.
Библиотека представляла собой небольшую комнату, хаотично заставленную стеллажами с рядами книг. В торце комнаты за столом сидела маленькая округлая девушка, очевидно, библиотекарша.
- Здравствуйте, - вынимая паспорт, сказал я, - мне бы записаться.
-Здравствуйте, - ответила девушка, - паспорта не нужно, просто скажите вашу фамилию - и все.
Мне что-то вспомнился Булгаков.
- Достоевский.
- Вы однофамилец Федора Михайловича? - доверчиво удивилась библиотекарша.
«Ах, как нехорошо», - подумал я.
- Нет, просто шутил.
Я назвал свою настоящую фамилию, был записан в простенькую тетрадку, и пошел выбирать
книги. Ни названия книг, ни имена авторов мне ничего не говорили. Я брал том за томом и, читая отрывки, выбирал, что будет более-менее понятным.
В это время хлопнула входная дверь и в библиотеке раздались тяжелые мужские шаги. Вошедшего я не видел, он меня тоже - я был скрыт книжными стеллажами. Звуки шагов были странными. Сначала вошедший дошел до середины комнаты, потом прошел еще треть, потом еще сделал два шага.
- Здравствуйте, Мария Игнатьевна, - прозвучал нервный, даже, чуть истеричный голос.
- Здравствуйте, Павел Тимофеевич.
«А ты чем-то взволнована», - по звучанию голоса библиотекарши определил я.
- Значит, Мария Игнатьевна, пренебрегли вы мной, - мужчина помолчал и вдруг почти выкрикнул, - значит, Андрея Владимировича вы предпочли!
- Павел Тимофеевич, тут люди, - прошептала библиотекарша. Люди - это был я.
- И пусть люди слышат, пусть люди знают.
Павел Тимофеевич прошелся по комнате.
- А знают ли люди, - воскликнул он, обращаясь к стеллажам, за которыми я прятался, -
какие булочки печет Мария Игнатьевна! Мария Игнатьевна, ваши булочки, ваши булочки - великолепны!
Мне стало любопытно. Я отодвинул несколько книг и стал разглядывать героев сцены. Павел
Игнатьевич был еще молодой человек. Очень неуклюжий и давно не бритый. Мария Игнатьевна сидела, спрятав лицо в ладони, и чуть не плакала.
«Чем же ты, милая, начиняешь эти булочки», - подумал я.
- Я могу, - продолжал речь Павел Тимофеевич, - и по-немецки это повторить. Вы знаете по-немецки?
«Он меня, что ли, спрашивает?» Павел Тимофеевич смотрел на стеллажи.
- Нет, не очень, - отозвался я из-за книг.
- Так слушайте.
Он прошелся туда-сюда по комнате, видимо, собираясь с мыслями.
- Ваши булочки - «дас шон», вот вам. Голос его звенел.
«Эк тебя колбасит. Пора, пожалуй, сматываться».
Я вышел к столу библиотекарши, за которым бедная Мария Игнатьевна сидела полуживая.
Павел Тимофеевич, глянув на книгу, которую я выбрал, вдруг обратился прямо ко мне:
- Вы - верующий человек? Зачем же вы взяли читать Оригена - церковь считает его еретиком.
- Умный человек - от Бога умен, - сердито ответил я и пошел на улицу.
Не пройдя и десяти шагов, я услышал, как кто-то сзади меня окликает. Я оглянулся. Ну, конечно. Мария Игнатьевна.