После несчастного случая прилет каждого самолета вызывал страх в наших сердцах. К счастью, все сходило благополучно. И лишь один раз чуть не произошла катастрофа с самолетом, на борту которого летел Вершигора.
Дело в том, что 11 июня 1944 года его и Мишу Андросова вызвали в Киев с отчетом и для получения нового задания.
Первым из Киева возвратился Андросов. На его груди сверкали новенькие ордена Красного Знамени и Красной Звезды. Миша привез Красное знамя Верховного Совета и Совета Народных Комиссаров Украины, 650 орденов и медалей и подарки для вручения партизанам.
17 июня мы встречали Вершигору. Наступила долгожданная минута. Появился самолет и сразу пошел на посадку. Но что это? Один, второй костер остались позади, а самолет еще в воздухе. Лишь перемахнув за середину площадки, он коснулся земли. Казалось, авария неизбежна. Впереди лес. Это вовремя заметил Колесников. Он перед самым носом самолета выпустил ракету и осветил лес. Летчик не растерялся, дал полные обороты моторам и поднял самолет над лесом. Вздох облегчения вырвался из груди партизан.
Сделав большой круг, самолет вторично зашел на посадку. На этот раз по всем правилам, и посадку произвел с ювелирной точностью.
Первым из самолета вышел летчик Михайлов. Ему не дали и слова вымолвить, подхватили и начали качать. Пораженный этим зрелищем, Вершигора спросил:
— Что это значит?
— Вы были на волосок от смерти, — ответил не пришедший еще в себя, мертвенно бледный Юра Колесников.
Вершигора в полете не заметил случившегося, и только теперь до его сознания дошло, почему в самолете их так сильно тряхнуло. Глаза Петра Петровича смешно округлились, и он не нашелся что сказать, только удивленно проговорил:
— Да ну?!
Вырвавшись от партизан, запыхавшийся Михайлов подошел ко мне и спросил:
— Ну, как?
— Думал, каюк. Даже глаза зажмурил.
— Я тоже, — признался он. — Не могу понять, как выкрутился. Пришлось сделать большой круг. Не мог идти на посадку. Всего колотило…
— Скажи, что это за история с коровой? — спросил, я, чтобы отвлечь его.
— Петр Петрович побывал в партизанском госпитале. Пообещал прислать раненым молока, — смеясь, ответил летчик…
Разгрузка самолета подходила к концу, уже ящики с патронами и гранатами уложены на повозки, а возле самолета, освещенная пламенем костра поблескивала семидесятишестимиллиметровая пушка — подарок киевских арсенальцев.
— Начальник штаба, а корова? — вдруг вспомнил Вершигора.
— Какая корова? — сделал я удивленный вид.
— Как, разве не получили…
— Не волнуйтесь, товарищ командир, — сказал Юра. — Первый сорт… Симменталочка. Стоит возле елочки, жует травку и не подозревает, что ей выпала честь лететь в столицу Украины.
— Грузите!
Сделать это оказалось не просто. Буренка не проявляла особого восторга от предстоящего полета, упиралась и никак не хотела подойти к самолету. Повалили ее, связали ноги и только тогда втиснули в самолет.
День 18 июня был праздничным для первого полка. Утром роты стройными колоннами пришли на поляну. Полк выстроился буквой «П». В центре поставили длинный столб, покрытый красным полотнищем. На столе разложили коробочки с орденами и медалями, подготовленными для вручения. Бакрадзе отдал рапорт командиру дивизии, а потом скомандовал:
— Полк, для встречи знамени, смирно!
Строй замер. Слева появился старший лейтенант Колесников с развернутым Красным знаменем Верховного Совета и Совета Министров УССР. Его сопровождали ассистенты — два партизана, вооруженные автоматами. Знаменосцы, чеканя шаг, несли знамя вдоль полкового строя. Они шли так близко к строю, что полотнище касалось лиц партизан, стоявших в первой шеренге.