Фетисов мог приказать любому, и тот бы выполнил приказ. Но командир отделения надеялся, что найдется охотник, который согласится остаться. Охотника не нашлось.
— А если Павлик поплывет за лодкой?.. Он архангельский мужичок — морозоустойчивый и плавает хорошо, — предложил Миша.
— И поплыву, но не отстану от отделения, — решительно сказал Лучинский и быстро начал раздеваться.
— Ты что, спятил? Река у берегов замерзла. Ветер пронизывает до костей! Знаешь, что может от этого получиться? Я пошутил, — сказал Демин.
— Не дури, Павлик, — пытался уговорить его Фетисов.
Однако Лучинский уже снял сапоги, френч, брюки. Все это свернул в узел и перетянул брючным ремнем. В одном белье, как лунатик, бултыхнулся в ледяную воду. Крякнул, подплыл к челну, бросил в него узел и уцепился за корму. Ноги и руки сводило, но отступать поздно. Друзья уселись, оттолкнули челн от берега, и Чусовитин из всех сил заработал единственным веслом.
Павлик усиленно болтал ногами, стараясь не окоченеть окончательно. Потом даже укусил себе руку, чтобы избавиться от подкрадывающейся судороги. Стало легче. Однако ног он почти не чувствовал. Все сознание его сосредоточилось на одном: лишь бы не оторваться от челна.
Демин снял брючный брезентовый пояс и петлей прихватил руку Лучинского. На всякий случай, чтобы не дать другу утонуть. Ребята гребли по очереди, меняясь. Павлик направлял челнок к противоположному берегу и старался подталкивать сзади.
— Держи на огонек, — сказал Фетисов.
Днепр в этом месте широк, беспокоен. Разведчиков сносило. Большого труда стоило выдержать направление. Плыли очень медленно. Павлику показалось, что прошла целая вечность, пока челн уткнулся носом в противоположный берег. Все облегченно вздохнули. Быстро вытащили Лучинского из воды. Белье на нем сразу же задубело. Поверх белья натянули брюки, френч. Обули. Накрыли плащпалаткой и провели в ближайший дом на окраине города Лоева.
Дверь открыл старик и оторопел. Потом спохватился, всплеснул руками и проговорил:
— Да откуда вы, сынки?
— Из Днепра, — ответил Фетисов. — Пустите отогреться.
Оставив Чусовитина и Журова дежурить на улице, Фетисов и Демин затащили Лучинского в дом. Старик и старуха забеспокоились.
— Разве так можно! Что же вы не сняли мокрого белья? Соколик мой, родной, пропадешь, — запричитала старуха.
— Быстро раздевайте, скипидарчиком разотрите, а я мигом — торопливо проговорил старик, накинул на плечи пальто и выбежал из дома.
Пока разведчики с помощью хозяйки стаскивали с Лучинского мокрую одежду, старик успел сбегать к соседке. Вернулся он с бутылкой мутной, неприятно пахнувшей, но хорошо знакомой партизанам жидкости. Налил стакан и заставил Павлика выпить. Оставшейся самогонкой растерли ноги, руки, грудь, спину. Пашка почувствовал, как благодатное тепло разлилось по телу…
Разведать гарнизон не стоило большого труда. Сложнее было с переправочными средствами. Но и здесь помог старик. С помощью рыбаков разыскал лодки, указал, где можно раздобыть паром. Отделение Фетисова взяло три лодки и переправилось обратно.
На рассвете через реку переправились третья и разведывательная роты, ворвались в город Лоев и завязали бой с гитлеровцами. Утром начали переправу остальные подразделения. Двое суток шла переправа партизан через Днепр…
Два с лишним года воевали неразлучные друзья. Участвовали во всех рейдах, во многих боях. Побывали в Карпатах, в Польше.
Случилось так, что Павлик и Миша влюбились в одну девушку — смелую автоматчицу. Влюбились не на шутку. Первую любовь каждый переживал по-своему. Миша перестал петь залихватские песни, перешел на лирические. Павлик, наоборот, стал еще более молчаливым. Только при встрече с люби-мои девушкой веселел» улыбался и… молчал. А она, шестнадцатилетняя, даже не подозревала о своем успехе.
Свою сокровенную тайну, каждый в отдельности, поведали Леше Журову.
— Эх, друг, взвалил ты на свои плечи непосильный груз. Ей нравится другой парень, — не то всерьез, не то в шутку говорил Леша то одному, то другому товарищу.
Это открытие озадачило дружков. Смелые в бою, находчивые в разведке, Миша и Павлик на этот раз растерялись и не проявили ни находчивости, ни смелости. Еще больше терялись, услышав звонкий, беспечный голос девушки.
— Ох эта любовь! Что она может сделать с хорошим человеком?! — переживал Леша за дружков.
Объясниться в любви не успели. В одном из боев автоматчица была тяжело ранена. Ее отправили на Большую землю. Даже проститься не удалось. К девушке не возвращалось сознание.