рогоняет ночную тьму. Бескрайние луга, усыпанные скромными полевыми цветами, таинственные леса, манящие скрытой в их чаще неизвестностью, раскинувшийся над головой ясный голубой лик, - все это было достойно кисти талантливейшего художника. Раймунд скачет к могучему дубу, величественно, словно король этих мест, возвышающемуся на холме посреди лесной поляны в гордом одиночестве. Молодой граф с детства любил именно это дерево. Ещё мальчиком он сбегал из-под надзора бдительных нянечек и наставников и, вскочив в седло, мчался сюда. Он мог часами сидеть под дубом и прислушиваться к шелесту густой сочной тёмной листвы. Здесь было тихо и спокойно. Здесь он мог побыть один и помечтать. Здесь решилась его судьба. Граф уже несколько часов просидел в тени любимого дерева и собирается возвращаться в поместье, как вдруг слышит ржание лошади и топот копыт. Это не его конь. Вороной из графской конюшни греется в лучах весеннего ласкового солнца и пощипывает траву. Он смотрит в сторону леса и видит... видит её... Тут воспоминания Атоса прервал грубый выкрик: - Эй, мушкетёр! К нему подошёл Ришелье и, пристально рассматривая его, все так же сухо спросил: - Ваше имя? - Атос, королевский мушкетёр... - ...из полка капитана де Тревилля. Знаю-знаю, прервал Атоса кардинал. - Я видел вас недавно на этом посту. Всего каких-то несколько дней назад. Почему в карауле у покоев короля опять стоите вы? - Я выполняю приказ капитана де Тревилля, - вынужденно соврал мушкетёр, и про себя подумал: «С чего это его высокопреосвященств заинтересовался тем, кто караулит у дверей в спальню короля? Помнится, раньше он предпочитал демонстративно не замечать мушкетёров. А тут имя спросил, да ещё и допытывался, почему на посту именно я... Неспроста это». Между тем кардинал развернулся и пошёл дальше, не удосужившись даже кивнуть мушкетёру в знак прощания. Ришелье слегка беспокоило то, что он не знает план миледи во всех подробностях, но он все-таки доверился е и выполнил полученное задание: удостоверился, что у покоев короля стоит один Атос, и вынудил его соврать о причине столь внезапной смены караульных. Атос снова отлучился от всего земного и полностью погрузился в мысли о Раймунде де Ла Фер... Боже, уже и в своих собственных воспоминаниях он уже не узнавал в том юноше себя! Десять лет назад, когда умер молодой граф де Ла Фер, он родился таким, каким был сейчас. Он уже был не Раймунд, а Атос из королевских мушкетёров. А эти воспоминания были о другом человеке... только сердце от них до сих пор сжималось у него... Из леса показывается всадница. Она медленно-медленно надвигается на него. Появившаяся из низкого лесного тумана, вышедшая из тьмы чащи, она похожа мираж и, кажется, сейчас растает. Верхом на белоснежной, без единого пятнышка лошади гарцует невероятно красивая девушка. Она изящно сидит на прекрасном коне с лёгкостью и грацией цирковой актрисы. Один вид этой незнакомки наводит на мысль, что она из другого мира. Она не похожа ни на дворянку, ни на крестьянку. Она вообще вся невероятна! Девушка скачет верхом без седла; её юбка задирается выше колена, открывая взору стройные белые лодыжки. На ней нет чулок, она едет босая! Её платье больше похоже на ночную рубашку: без корсажа, без рукавов и оборок, просто воздушная белоснежная дымка, едва маскирующая соблазнительную девичью фигурку. Русалочьи волосы чёрными змеями расползаются по её янтарным плечам, не покрытые и не расчёсанные. Такой стиль одежды и причёски, пожалуй, был характерен только для цыганок, но ему даже в голову не пришло, что эта девушка из табора. Во-первых, у неё светлая кожа, покрытая нежным ровным золотистым загаром. Во-вторых, ее одежды не пестрят яркими краскам, она не закутана в многочисленные шали и не увешана серьгами-кольцами или золотыми бусами, в виде монет на верёвочке. В-третьих, она не пользуется косметикой, её лицо и без того было ярким и запоминающимся. Огромные изумрудные глаза на мгновение встречаются с его карими очами. Ему кажется, что он глядит в морскую бездну. Граф узнал её сразу. Вот она! Он сейчас, в это самое мгновение, видит её перед собой! Вот она, его судьба... Его счастье и беда; его горе и радость; его рок и спасение. Вот она, сама любовь: живая вода и яд, жизнь и смерть, страдание и наслаждение, проклятие и благословение Божие. Все это была любовь. Все это сулила ему случайная судьбоносная встреча в лесу, все это было предначертано в веках и уготовано им судьбой... Она соскакивает с лошади и подходит к нему. На её лицо, ещё секунду назад бывшее умиротворенным, падает тревога. Наверно, он смотрит на неё так же растерянно и изумлённо. Оба словно видят перед собой неземное существо: он - мифическую нимфу, фею лесов и дочь океана; она - сказочного принца, благородного героя и просто юношу, прекрасного и душой, и телом. Они смотрят друг на друга, совершенно не смущаясь молчания. Они не знают друг о друге ничего ни имени, ни нрава, ни прошлого, ни души. Они просто любуются друг другом, любуются долгожданной мечтой, так внезапно представшей перед каждым из них в обличье человека. Они сами не знали, что ищут друг друга, но встретившись, узнали в тот же миг и впустили в сердце любовь. - Здравствуй, - наконец говорит она. Граф поначалу смущается. С пелёнок к нему все обращались на «вы». Даже горячо любимые родители и младший брат Роланд, говорили ему: «Мой дорогой сын, я горжусь вами,»; «Раймунд, дитя моё, обнимите же скорее вашу любящую мать!»; «Я рад видеть вас в добром здравии, милый брат». А она сказала ему не «Замечательное утро, как вы считаете?», не «Приветствую вас, сударь!», не «Я рада нашей с вами встрече». Она сказала просто «Здравствуй». Тут он сам чувствует, что ему не хочется отдаляться от неё, холодно и надменно обращаясь к ней на «вы». Тогда он тихо отвечает: - Здравствуй... - Как твоё имя? - не отрывая изумрудных глаз от его лица, продолжает девушка. В любой другой ситуации он ответил бы: «Имею честь представиться, граф де Ла Фер собственной персоной!», - и грациозно бы поклонился, как и подобает дворянину его знатности и титула. Но ей он отвечает: - Раймунд. - Раймунд, - мечтательно повторяет незнакомка, протянув вперёд маленькую нежную ручку и непринуждённо погладив его по волосам (этот неприличный в высшем свете жест совсем не смущает графа; наоборот, ему хочется схватить её лелейную ручку и прижаться к ней губами). - Ты, наверное, и есть тот самый молодой и богатый красавец-граф, за которым охотятся чуть ли не все невесты-дворянки Франции? - Так и есть, - кивает он, - но я ещё не попался в капкан ни одной из них... А ты... Кто ты? Ты ангел? - Ангел?! - удивлённо восклицает девушка и заливается звонким заразительным смехом. - Нет, я не ангел. Далеко не ангел... Я просто несчастная, безвольно отдавшая своё сердце первому встречному, тебе... Она мило улыбается и устремляет на него кроткий взгляд. Подрумянившиеся щеки выдают её волнение, глаза просят ответа. - Я в тебя гляжусь, как в зеркало, - помедлив пару секунд, говорит граф. - И вроде вижу в первый раз, и вроде сам я не ходок, но чувствую, как сердце бьётся, так бьётся, словно хочет выпрыгнуть из груди и остаться у тебя в руке. Отныне оно - твоё!.. Кто ты? Откуда? Куда ты держишь путь? - Я издалека... - уклончиво отвечает незнакомка. - Я совсем одна на свете, все мои родные и друзья покинули меня. А еду я... я не знаю, куда еду. И в это лес я забрела случайно. - Поезжай со мной! - воодушевлённо говорит он. - С тобой? С первым встречным? - Да, с первым встречным... С первым встречным, которому ты уже призналась в любви... и который уже открыл свои чувства тебе... ...На крыльце поместья собираются все: и слуги, и хозяева. Слыханное ли дело: молодой граф воротился с прогулки не один, а с никому не знакомой девушкой, прекрасной, как богиня. Правда, мнения всех расходятся. Многие видят перед собой просто очаровательный юный цветок, а кто-то, вроде Реми и дворецкого, - растрёпанную полураздетую девицу, неведомо какими чарами заарканившую Раймунда. Хотя нет, ведомо какими: смазливым личиком и красивой фигурой. - И зачем же вы, дорогой брат, привезли сюда эту, с позволения сказать... девицу? - словно змей, шипит Реми, злобно уставившись на спутницу старшего брата. - Разве у этой особы нет свей комнаты или хотя бы угла в... м-м-м... заведении, где она служит? Граф вспыхивает и хочет выхватить из ножен шпагу, чтобы сейчас же проучить наглеца, но девушка, угадав его намерения, кладёт ладонь на его уже схватившуюся за эфес руку и мягко удерживает его. - Мы очень рады видеть вас в нашем доме, - вежливо обращается к ней Роланд, сопровождая свои слова изящным почтительным поклоном. - Принимать вас - большая честь для нас, мадемуазель...? Граф вдруг понимает, что даже не спросил имени очаровательной незнакомки, и оборачивается к ней с немым вопросом. Девушка мнётся несколько мгновений и нерешительно говорит: - Романа. - Что?! - даже кривится от презрения Реми. - Как-как?! Романа?! Фу! Какое вульгарное имя! Принадлежит, в лучшем случае, уличной девке! - Прошу вас, милый брат, помолчите, - пытается перекричать его Роланд. - А что, неправ я?! Романа! Ф! это уж точно не имя благородной девы. Кажется, я даже среди крестьянского сброда, слуг да прочей черни не встречал такого. Разве что среди цыган и отрепья похуже какая-нибудь Романа-путана найдется... - Раз уж вам так не нравится имя, данное мне при крещении, - уже начиная выходить из себя, говорит девушка, сверкая на Реми своими кошачьими глазами, - вы може