росто голову не заморочишь... что ж, попробуем взять его лаской и женственностью...» - Ваше величество милостивы, вы будете снисходительны к скромному мушкетеру, единственным смыслом жизни которого является преданная служба вам и вашему августейшему супругу, - между тем отвечал Арамис, и склонил голову в знак уважения. - Что ж, служите вы на славу... Скажите, сударь, а если бы я не была королевой... если бы я была обыкновенной женщиной... что бы вы сделали? - в последний вопрос Анна вложила и надежду, и робость, и нежность. Хотя сперва это была для неё игра, и не более, но неожиданно этот вопрос как будто задел её. Она сама того не желая начала искать ответ на этот вопрос и нашла: «Если бы я не была королевой, я бы не флиртовала с ним, а полюбила его». - Я сказал бы вам, о прекрасная Анна, что ещё не встречал дам, приятнее вас... И, прочитав горячий призыв в ваших глазах, подтвердил бы свои слова долгим романтическим поцелуем. - Так поступите же так, месье! Ведь я пришла к вам как женщина, а не как королева! Я сама облачилась в вашу форму, чтобы вы лично её сняли... Или вы хотите отказать королеве? Она знала, что он не хочет отказать ей. Более того, раздевающий взгляд его ангельских голубых глаз уже пожирал её всю. Даже мушкетерский мундир не скрыл женственных форм Анны Австрийской. Сомнений быть не могло, он желал её. На мгновение у Арамиса действительно мелькнула мысль снять свою форму с королевы, но... Но вдруг он представил принцессу Генриетту в мушкетерском мундире. Без сомнения, он был бы ей велик. Кажется, он был бы даже слишком тяжёл для хрупкой сестры короля. Она устремила бы на него свои огромные карие глаза, с краснотой в уголках. Её прекрасные глаза, на которых иногда наворачивались жемчужинка, и тогда они отдавали зеленью. Он не хотел, чтобы она плакала... он бы не вынес зелени её глаз. Надо сказать, подобные мысли не посещали его раньше. Никогда его сердце не сжималось при мысли о том, как будет страдать влюблённая в него женщина. На Анну Арамис смотрел совсем по-другому. Как королева она его восхищала, а как женщина - привлекала. Как и многие другие веселые и очаровательные дамы, когда либо скрасившие своей любовью его досуг. Но Анна притягивала его ещё и потому, что он рисковал, флиртуя с ней. Мушкетер любил не королеву, он любил опасность и очертя голову бросился в омут интриг и любовных похождений.Он, как азартный игрок, пошёл ва-банк и поставил на кон свою жизнь. А призом был миг любви с королевой. - Но вы ведь только что сказали, что пришли не как королева, - игриво улыбаясь, сказал Арамис. - Месье... ну, неужели вы не понимаете, что, если царственная особа проявляет к вам подобный интерес, не стоит отвечать на это чёрной неблагодарностью, - со сладкой улыбкой отвечала ему королева. Триумф был написан на её лице: «Попался!» Тем приятнее было Арамису не оправдать её ожиданий и распалить ещё больше. Опасная игра началась. .. - Ваше величество, в вас сейчас говорит уязвлённая гордыня. В глубине души вы ведь сами понимаете, что это не нужно... никому не нужно... - все с той же изящной вежливостью проговорил мушкетёр. - Позвольте вашу руку, я провожу вас. Такого Анна не ожидала, но и она была превосходным игроком и прекрасно знала, что все козыри у неё. - Ну уж нет, - строптиво мотнув головой, сказала Анна и начала медленно-медленно расстегивать пуговицы мундира. - Я пришла вернуть вам форму, и в ней более не останусь ни минуты. - Позволено ли мне будет отвернуться, как и подобает джентельмену? - спросил Арамис, уже зная ответ и предвкушая соблазнительное зрелище. - Нет, не будет. Раз чувство долга так сильно в вас, месье Арамис, вам нечего опасаться. Неужели ваша добродетель не будет вам надежным доспехом, когда перед вами предстанет обнаженная женщина королевской крови? И она действительно разделась догола. Под мушкетерской формой у королевы не было даже рубашки. Наверно, окажись на их месте кто-нибудь другой, оба бы уже сгорели от стыда. Но только не Арамис и Анна. Жадные, далеко не ангельские небесно-голубые глаза пожирали обнажённые плечи, грудь, талию, живот, ноги; её царственный взгляд был направлен только на её лицо. Как же красноречиво было его выражение! Как же приятно было осознание того, насколько она желанна. Забыв о титуле, о чести, о здравом смысле, королева откровенно упивалась его страстью. На её губах заиграла торжествующая улыбка.. «Мой ход,» - подумал Арамис и медленно протянул: - Позвольте, ваше величество, предложить вам мое платье... вернее, платье мадам Бонасье. Раз уж вы не побрезговали одеться в мое рубище, платье Констанции покажется вам роскошным бальным нарядом. - Не принижайте так свой славный мундир! ... но я согласна на платье Констанции... Месье, не отводите взгляд. Храбрецам, коими слывут мушкетеры, вовсе не к лицу девичья стыдливость. И снимите наконец и ваше облачение. "Интересно, кем ещё слывут мушкетеры? Самоубийцами или полными идиотами? - насмешливо думал Арамис. - Нет, ваше величество, ищите себе мальчишек-воздыхателей среди пажей или гвардейцев... Хм, какая ж слава ждет того, кто сможет влюбить в себя королеву!" - Ваше величество простит меня за дерзость, - все тише и тише говорил Арамис, наконец скидывая осточертевшее за день платье и представая перед взором королевы в более богатом наряде, чем её собственный - в панталонах, - но я все же вам скажу: вы неподражаемы... - О, месье! Вы так храбры на словах, но так нерешительны в действиях. Неужели мушкетёр не может взять крепость, которая уже готова сдаться? Он не спешил с ответом. Арамис медленно приблизился к королеве, не сводя с неё небесных глаз. Анна почувствовала, как бесстыдная левая мужская рука сначала притянула её за талию, а потом поползла ниже, потом - ещё ниже... Правая тоже от неё не отставала, правда ползла вверх. Остановилась она на обольстительной высокой груди и начала властно и умело нежить её. Никогда у Анны не было такого. Король никогда не ласкал её, да и забредал к ней в постель очень редко, и то случайно. Он приходил буквально на несколько минут, лишь чтобы удовлетворить своё желание, она же его мало интересовала. Её любовниками преимущественно были сопливые юнцы, трясущиеся от одной мысли, что им выпала честь узнать тело королевы, и боящиеся даже лишний раз взглянуть на неё, не то что тронуть. А вот Арамис... Арамис был настоящий мужчина. Настоящий мужчина и прекрасный любовник. - Легкая победа обесценивается, ваше величество, - шептал он на ухо королеве, с удовольствием отмечая, как она возбудилась от первых его прикосновений. «Эх, жалко будет оставлять столь пылкую даму неудовлетворенной... Ну, ничего. Ещё наверстаем,» - думал Арамис, уже предвкушая пропитанные опасностью тайные свидания и горячие страсти. Как ж он это дело любил! - Но зачем же стучаться в открытую дверь? - уже теряя самообладание и едва сдерживая сладкий стон, готовый вырваться из её приоткрытых уст, промолвила королева. - Чтоб вкус триумфа был слаще... - и вдруг Анна почувствовала, как его левая рука, которая сначала вроде ползла вниз по ноге, обхватила тыльную сторону бёдра и, скользнув вверх, коснулась её самой нежной кожи. От неожиданности королева вскрикнула и обхватила его плечи. - Вы за этим пришли, ваше величество... Так почему же вы дрожите? - Я... мне просто это ново... Вы первый, кто ласкает меня так смело, так... не отпускайте меня! Не отпускайте меня! - Не сегодня, ваше величество, - мягко возражает Арамис, убирая руку. - Вы хотите все и сразу, я же хочу получить побольше удовольствия и доставить побольше приятных минут вам. - Сударь, вы... да как вы смеете! Не возомнили ли вы себе, что можете развлекаться с королевой, как с крестьянской девкой! - воскликнула ошеломленная Анна Австрийская, осознав, что этот мушкетер ради забавы смутил её, а теперь ещё и пренебрег ей (факт, что она намеревалась поступить с ним примеро так же, королева не приняла во внимание). - Прошу прощения, ваше величество, но если вы на людях августейшая особа, то в постели главный - мужчина, даже если он делит ложе с самой королевой... Ты же сама этого хочешь, - взяв её лицо под подбородком и запрокинув его, более ласково добавил мушкетёр. - Ты же не желаешь быть рядом со мной королевой. Так отбрось гордость и корону. Останься со мной как женщина. Анна почувствовала, как его рука взяла её лицо под подбородком, чтобы запрокинуть, и закрыла глаза, не в силах видеть перед собой его красивые черты. Его прикосновение к её нежным устам поначалу было лёгким, трепетным и осторожным, потом - более страстное и со все наростающей силой. Не прошло и минуты, как успокаивающий поцелуй превратился в горячий, практически голодный, жаждущий. Время текло, а он всё не прекращался, и королеве казалось, что она умрёт, если он сейчас оторвется от неё... Скрипнула дверь...