е волосы, помогут снять платье и надеть ночную рубашку... - и, заметив тень тревоги на её милом лице, с любовью добавляет: - Ну ты чего? - Они же будут смотреть на меня... так, - выразительно выделив последнее слово, смущенно говорит девушка. - Желать сладкой ночи. - Стесняешься? Это ничего. Послушай, тебе нечего стыдиться. Ты моя жена перед Богом и людьми, нам не только позволено, нам положено проводить ночи вместе. Он ещё раз внимательно рассматривает её лицо. Нет, его жена решительно не походила на других женщин. Граф встречал разных девушек, от стыдящихся даже взгляда до откровенных распутниц, но Анна совсем другая. Она не смущалась своей наготы, когда ей любовался он один, но терпеть не могла похотливых взглядов и непристойных шуточек. «Я только для тебя,» - на полном серьезе сказала она ему в тот день, когда он случайно увидел её купающейся, а на смех возлюбленного и его слова, что ей понравится пленять взгляды других мужчин, отвечала: «Нет! Не надо мне никаких обожателей. Я тебя люблю!» - Умом я все, конечно, понимаю и рядом с тобой ничего не стесняюсь, но... - между тем нерешительно говорит молодая графиня, - ты ведь не будешь со мной. - Пока ты будешь раздеваться (или, вернее, переодеваться) нет, -согласно кивает граф, убирая за ушко выбившуюся из её прически шелковистую прядку. - Я приду позже из своей спальни. - Из своей спальни? - удивленно переспрашивает юная графиня. - Но мы уже муж и жена. Разве у нас не одна спальня? - Нет, - всем той же снисходительной улыбкой отца, объясняющего что-то абсолютно естественное своей дочурке, он качает головой. - В высших дворянских семьях так не принято. У каждого из супругов свои покои. - Зачем это? - все так же недоуменно и с присущей ей искренностью, что так очаровывает молодого графа, спрашивает девушка. - Ну, если вдруг у тебя... скажем, мигрень или еще что-то, - помедлив несколько секунд, объясняет муж, - ты можешь на ночь удалиться в свою комнату и я тебя не потревожу. - Глупость, - лаконично и непреклонно, как многие юные создания, говорит девушка, привычно тряхнув рассыпанными по плечам волосами - её излюбленный жест непокорной дикарки. - Ровно такая же, как церемония венчания у высших дворянских семей. Зачем разделять жениха и невесту? Разве муж и жена не становятся одним целым после венчания? - Ты моя хорошая... Ты такая... необычная, неповторимая... Как же я тебя люблю! - горячо говорит молодой граф и, молниеносно схватив её в объятия, жарко целует жену в нежные алые губки. Она отвечает на его поцелуй, сама ласково обвивает его шею и тихо шепчет: - Раймунд, я хочу, чтобы отныне мы каждую ночь проводили вместе. Мне не нужна никакая отдельная спальня, я готова ублажать своего любимого супруга всегда, когда он этого пожелает. - Счастье мое! Ты сделаешь меня самым счастливым человеком на земле! Ну, пойдём скорее. Мне уже не терпится остаться с тобой наедине в нашей спальне, - борясь с желанием немедленно сорвать с неё белое платье невесты и сделать её своей женой прямо здесь, на траве, под старинным ветвистым раскидистым дубом, граф отпускает её и тянет обратно к веселой музыке, звону бокалов и шуму пирующей за ломящимися от яств свадебными столами толпы. Однако на самом краю леса он вдруг резко останавливается и удерживает её. Девушка недоуменно смотрит на него и замечает непривычное выражение на его красивом благородном лице: тонкие чёрные, выразительно выгибающиеся брови сдвинуты к переносице; глаза вдруг потемнели и в упор смотрят на неё, как два пистолетных дула; милая ироническая улыбка вытянутся в упрямую линию. - Любимая, послушай... - говорит граф непривычно мрачным тоном. - Я хотел тебя спросить... Ты мне все эти месяцы говорила, что до свадьбы ничего нельзя. Ты у меня такая красавица, что, наверно, не один мужчина до меня мечтал о тебе. Ты говорила им тоже самое, что и мне? - Нет, я не собиралась за них замуж, поэтому сразу давала отворот-поворот, - легко и с юмором, как всегда, отвечает девушка и, чувствуя его напряженность и сама невольно перенимая его насторожённость, осторожно добавляет: - Милый, а ты зачем спросил? - Я не хотел смутить тебя и поэтому задал такой странный вопрос. Я узнал, что хотел. Тереть пойдём, - уклончиво отвечает граф и хочет было увести её к гостям, но теперь уже она удерживает его. - Нет, погоди. Что ты узнал? - Я узнал, что ты невинна, - помедлив минуту, говорит он. - Это плохо? - наивно спрашивает девушка и устремляет на мужа встревоженные глаза. - Нет, конечно, - в который раз поражаясь её милой детскости и тому, что усомнился в её девственности, отвечает молодой граф. - Я для себя спросил. Не волнуйся так, любимая. Ты уже совсем искусала свои прелестные губки. Действительно, она нервно комкает в руках белоснежный платочек, тревога написана на её милом лице... Она явно переживала. Возможно, девушка весь день терзалась мучительными мыслями, но пряталась под маской счастливой невесты. Теперь же эмоции прорвали плотину изящных манер и мощным потоком смели робость и стыдливость. Девушка вдруг расплакались и кинулась на шею молодому графу. - Ну, ты что? Ты что? - растерянно забормотал молодой человек, нежно обнимая её и ласково поглаживая чудные темные шелковистые волосы. - Просто я... Это все так... так кошмарно выглядит, - спрятав лицо у него на плече, как маленький испуганный ребёнок, сбивчиво заговорила девушка. - Мы будем опять идти не вместе, на нас будут глазеть все эти люди и ехидно ухмыляться, о пошлостях всяких думать. Потом эти глупые служанки, с такими же улыбочками, будут «подготавливать» меня, как для жертвоприношения. - Жертвоприношения? - граф изумленно выгнул брови, на его губах заиграла улыбка. - Получается, ты - жертва, я - жрец, а наше брачное ложе, стало быть, алтарь. - Не смейся. - Я не смеюсь, я восхищаюсь, - честно признался граф, ведь он действительно буквально пришёл в восторг от столь яркого сравнения. - Восхищаюсь тобой и твоим живым воображением. Ну, если тебе все видеться так, как ты мне описала, тогда понятно, почему ты беспокоишься. Не бойся, родная, в жертву тебя буду приносить я, а я все-таки милостивый жрец, к тому же навсегда плененный тобой... А если серьезно, то постарайся не обращать ни на кого внимания и дождись меня... Обещаю, - добавил молодой человек таинственным шепотом, - я не сразу возложу тебя на алтарь, а предоставлю несчастной жертве последнее слово. ... Когда граф входит в её (вернее, их) спальню, ему сначала кажется, что в комнате никого нет. Осмотревшись внимательнее, молодой человек замечает маленькую, сжавшуюся фигурку, сидящую на подоконнике за полупрозрачными занавесками. Сейчас, поджав ноги и обхватив руками колени, юная графиня как никогда похожа на ребёнка. «Девочка моя... - уже в который раз за сегодняшний день думает граф. - Боже, неужели это сокровище теперь моё? Спасибо тебе, Господи! Спасибо за такое счастье... Не беспокойся, милая, все у нас будет хорошо. Ты подаришь мне свою невинность, а я научу тебя страстно любить. Тобой буду владеть только я... и я отныне только твой». - Вот я и пришёл, красивая моя, - приветливо говорит он, подходя к жене и усаживаясь рядом с ней на подоконник. - Что ты так долго? - с укором спрашивает его девушка, мигом меняя свою замкнутую позу на нежные объятия мужа. - Долго? Я спешил, как мог. Боялся даже, что приду, а тебя уже из платья вынули, а в ночную рубашку ещё не одели... вернее, не боялся, а надеялся, - у улыбкой добавляет граф. Его чувство юмора всегда с ним. В её глазах все та же тревога, но она не говорит ни слова. Девушка от природы была молчалива, можно даже сказать нелюдима, и замкнута. Вот и сейчас в её душе таится страх, но она всеми силами пытается скрыть его. - А ты все молчишь. Молчишь да молчишь, - говорит жене молодой граф, бережно обнимая её стройный стан и ласково прижимая к себе. - Любимая, ты должна мне доверять. Если ты и дальше будешь молчать, я не смогу тебя успокоить. Скажи, почему ты волнуешься? Ты стесняешься меня? - Нет. Я уже даже раздевалась при тебе, помнишь? - Помню, - согласно кивает он и улыбается при этом воспоминании, - но мало ли. А что тогда? - Я... ну, я боюсь сделать что-то неправильно, разочаровать тебя... - неуверенно бормочет девушка. - Понимаю, все мои переживания глупые, все это естественно и совсем нестрашно, но... но все равно как-то тревожно. - Это ничего, что ты волнуешься. Это из-за первого раза... А знаешь, - хитро добавляет он, - я тоже волнуюсь. - Ты?! Почему? - Потому что у меня это тоже в первый раз. Юная графиня вскидывает на мужа удивленный взгляд. В его глазах она читает бесконечную нежность и теплоту. В глубине души она, конечно, понимает, что он так просто успокаивает её, тем не менее его слова помогли: девушка смеётся и расслабляется. Она доверчиво прижимается к нему и тянется губами к его лицу. - Иди сюда, - говорит граф, взяв жену на руки и первым припадая к её губам. Снова она тонет в невероятном блаженстве, вся растворяется в этом бесконечном чувственном поцелуе... Её возвращает к действительности прикосновение к простыням. Молодой граф бережно опускает жену на их брачное ложе и сам пристраивается рядом. - Ну что, страшно лежать на жертвенном алтаре? - с привычной иронией и насмешкой в глазах спрашивает её муж. - Нет, уже нестрашно... Милый, а...? - нерешительно начинает девушка, но, как будто передумав, замолкает. - Что? Спрашивай, что хочешь, - подбадривает её молодой граф, - не стесняйся. - Вот говорят: брачная ночь, брачная ночь... А мы что, правда будем... всю ночь? - Нет, красивая моя. Ран