й блеск луны, и яркое сияние солнца, и ещё много разных романтических и приятных женскому уху лестных глупостей, испробованных уже на дюжине юных красавиц, их идиллию нарушил звон шпаг, доносящийся из коридора. Это д’Артаньян дрался с гвардейцами кардинала. Принцессу не на шутку перепугали звуки борьбы и нецензурная брань за дверью. - Сударь, нельзя, чтобы нас здесь застали вдвоём! - воскликнула Генриетта. - Надо сделать так, чтобы вас никто ни з что не узнал. Когда придут разбираться с этими сумасшедшими дуэлянтами, возможно, заглянут сюда. Если нас увидят наедине, вам не сносить головы, а мне не избежать холодных монастырских стен. - О повелительница моего сердца! - уже на первом свидании начал фамильярничать Арамис, заметив, что принцессе это нравится. - Пусть тебя заточат в самую высокую башню самой неприступной крепости и приставили к тебе самых грозных стражей, я все равно найду к тебе дорогу! - Верю, мой храбрый мушкетёр... Верю, вы отыщите меня даже на краю света, но при условии, что у вас будет голова на плечах. Если - не дай Бог! - кто-нибудь узнает о нашей встрече наедине, вам придётся взойти на эшафот. - Так что же вы мне предлагаете? Выпрыгнуть из окна? - Господи, нет, конечно! Вы же сломаете себе шею!.. Вот что: идите-ка в комнату горничных. - Вы думаете, меня там не найдут? - Уж поверьте, найдут, ели будут искать люди кардинала. Нет, ступайте туда и посмотрите, нет ли там какого-нибудь платья. По-моему, там должна быть сменная одежда мадам Бонасье. - Платье?! - Арамис чуть не подпрыгнул от изумления и возмущения. - Не хотите ли вы предложить мне переодеться в служанку?! Да я лучше сражусь на шпагах со всеми гвардейцами его высокопреосвященства, чем буду позорно удирать, пряча лицо за веером и специально не приподнимая юбки, чтобы не заметили моих форменных сапог! - Сударь! Сударь, ради меня!.. Слышите? - встрепенулась принцесса. - Слышите, сюда кто-то идёт! Скорее! Арамис успел только вскочить на ноги и обежать до комнаты горничных. Только за ним закрылась дверь, как в королевские покои зашли несколько гвардейцев, а вслед за ними - сама Анна Австрийская. - Генриетта?! - удивлённо вскинула брови королева, увидав у себя в спальне младшую сестру мужа. - Милая моя, что вы здесь делаете? - Я... я искала вас, - нерешительно пробормотала принцесса, предательски краснея до корней волос. - Да? Зачем же, дитя моё? - Я... Ну, я не то чтобы прямо вас искала... - продолжала бормотать под нос что-то нечленораздельное юная Генриетта, от всей души сожалея, что рядом не было её верной подруги Адель. Уж она-т смогла бы выкрутиться с помощью своего бойкого языка и неистощимого воображения, смешанного с самоуверенностью и наглостью. - О, я, кажется, понимаю, почему вы так смущены! - добродушно сказала королева, по-своему объяснив неожиданный визит и растерянность принцессы. - Вы, наверно, шли по коридору, и тут началась эта безобразная драка. Вы испугались звона шпаг и диких выкриков этих вооружённых бандитов и укрылись здесь, у меня. Не волнуйтесь, этих умалишённых и дерзких дуэлянтов уже арестовали и увели. Вы можете спокойно идти. Принцесса сделала реверанс в знак почтения и неровным шагом вышла из покоев королевы ни жива, ни мертва. - Бедняжка, на ней же лица нет, - сочувственно проговорила Анна Австрийская, глядя вслед Генриетте, а затем обратилась ко все ещё не покинувшим её будуар гвардейцам: - Благодарю вас, господа, что проводили меня до самых дверей. В вашем сопровождении мне не грозят никакие опасности. Но сейчас я уже в своём будуаре, здесь-то уж точно нет никаких мушкетёров. Тут из комнаты горничных послышался звук опрокинутого стула и звук разлетевшегося на куски фарфорового кувшина, из которого служанки лили воду на руки королевы, когда она умывалась. - Прошу прощения, ваше величество, - выступил вперёд один из гвардейцев, - но мы должны обыскать ту комнату. Там явно кто-то есть. - Конечно же, есть, - без тени сомнения подтвердила королева, не скрывая своего раздражения, но облачая его в иронию. - Там Констанция, моя камеристка. Констанция! Констанция, выйди покажись, чтобы господа гвардейцы могли с чистой совестью отправиться дальше исправно нести свою нелёгкую службу. Из-за двери показалась девушка, держащая в руках большую корзину с бельём и уткнувшаяся в неё так, что был виден только её белый чепец и выбивающиеся из-под него золотые локоны. Арамис согнулся в три погибели, чтобы не бросалось в глаза, что он на голову выше госпожи Бонасье, и в душе благословлял своё изящное сложение, светлые волосы Констанции и её предпочтение закрытых платьев. - Видите, господа, это всего лишь моя камеристка, - даже не обернувшись и не взглянув на того, кто вышел из комнаты горничных, сказала королева. Гвардейцы несколько секунд смущённо потоптались на месте, а потом толпой неуклюже вывалились из покоев её величества. - Вот верные ищейки кардинала! - разразилась гневной тирадой Анна Австрийская, как только за ними закрылась дверь. - шли за мной по пятам от самого сада, да ещё и вломились в мой будуар и уходить не хотели! Я знаю, это его высокопреосвященство не оставляет попыток найти моего тайного любовника. Неужели он думает, что я настолько глупа, чтобы прятать мужчину в собственных покоях! Арамис рассчитывал незаметно улизнуть, пока королева склоняла по падежам Ришелье, но не смог. Анна, все ещё переполненная гневом и не удосужившаяся внимательней рассмотреть «Констанцию», остановила его прямо у дверей: - Оставь пока эту корзину, потом отнесёшь. Принеси мне халат. Похолодевший мушкетёр подал королеве халат, отчаянно гадая, сколько ещё её величество не будет смотреть на него и успеет ли он удрать. - Какая ты сегодня неловкая, Констанция! - недовольно воскликнула королева. - Повесь халат на ширму и помоги мне снять платье... Я уверена, его высокопреосвященств спит и видит, как бы подорвать отношения короля со мной, да и с моей родиной. Даже не знаю, кого он больше ненавидит: королеву-испанку или мушкетёров. Наверно, кардинал умер бы от счастья, если бы все-таки нашёл у меня в будуаре любовника, а он, в довершение ко всему, оказался бы мушкетёром!.. Ну что ты стоишь, Констанция?! Долго мне ждать? Арамис действительно на мгновение встал в ступор. У молодого человека, конечно, были весьма смелые планы на принцессу Генриетту, и те заканчивались максимум долгим романтическим поцелуем. Но раздевать королеву!.. На такое он не подписывался. Тем не менее мушкетёр взял себя в руки и принялся ловко расстёгивать крючки на корсаже тяжёлого роскошного платья. Слава Богу, в этом деле у него была сноровка. Сложнее было снять платье, все время держа лицо опущенным, чтобы Анна не заметила его залихватски подкрученных усов и чтобы не залюбоваться её величеством. «Да одного косого взгляда издали на обнажённую королеву уже достаточно, чтобы быть обвиненным в измене королю и отправиться прямиком в руки палача! Тьфу ты! Да нам даже кардинал не нужен, с его бесконечными шпионами и хитрыми интригами! Мы и сами, без посторонней помощи, найдём приключения на свою голову!» - думал Арамис, хватаясь за только что снятое платье, как за последнюю соломинку, и намереваясь «скорее унести его вместе с остальным бельём в прачечную». Не вышло. - Констанция, а где мои...? - начала королева, оборачиваясь, но, увидев вместо своей камеристки переодетого в женское платье молодого красавца, потеряла дар речи. - Не беспокойтесь, ваше величество. Я пришёл сюда без каких-либо злых и низких намерений. Разрешите представиться: Арамис, королевский мушкетёр из полка капитана де Тревилля. К вашим услугам! Такой оригинальный способ появления в её будуаре симпатичного и галантного мушкетёра пришёлся по вкусу королеве. Она даже не смутилась от того, что стояла перед ним в одном нижнем белье. - Вот уж не знала, что мушкетёры и такие услуги оказывают, - откровенно веселясь, сказала Анна. - Но не отбирайте хлеб у бедняжки Констанции. Раздевать меня все-таки её работа... А вы, месье, видимо, быстрой смерти ищете? Ваше право, но не позорьте вашу королеву! - Прошу прощения, ваше величество, - дотрагиваясь губами до протянутой для поцелуя королевской ручки и отмечая про себя еее нежность, белизну и изящество, проговорил мушкетёр. - Я участвовал в дуэли, что недавно произошла как раз здесь, у самых покоев вашего величества. Моего друга схватили прибежавшие на шум гвардейцы, а я сумел незаметно скрыться в вашем будуаре. Но сделал я это отнюдь не из страха перед людьми кардинала, а чтобы иметь возможность незамедлительно предупредить о случившемся капитана де Тревилля и прийти на помощь своему другу. - Весьма благородные намерения, сударь, - благосклонно улыбаясь, сказала Анна. - В таком случае вам следует поторопиться. Когда будете возвращать Констанции её платье, не забудьте перекинуться словечком и со мной. Вместе посмеёмся над этой забавной историей. Она залилась живым, заразительным смехом. Арамис, впервые увидев так близко королеву, не надменно взирающую на окружающих ее придворных и слуг, а преображённую весельем и цветущую обаятельной улыбкой, уже второй раз за последние пять минут стоял, как громом поражённый... Пришел в себя он только на шумной парижской улице, рядом с небольшим захолустным трактиром. Оттуда раздавался дикий вой и истошное визжание. «Я не я, если воет не Портос, а визжит не Адель,» - подумал молодой человек, в душе все же надеясь, что ошибся. Но он, к несчастью, оказался прав: через