И когда это происходит на самом деле, остатки сна рассеиваются, но я не решаюсь открыть глаза. Лишь сильнее стискиваю в руках простынь, наслаждаясь чувством наполненности.
Его пальцы орудуют у меня между ног, заставляя воспламениться. И я не могу больше сдерживаться и стону от его действий. Чувствую, как жидкое пламя растекается по всему телу, и выгибаюсь навстречу его проникающим движениям, наслаждаясь волнами экстаза. Оргазм высекает из моей души сладострастные крики, и я ощущаю, как обжигающее семя наполняет моё лоно, вызывая приятную дрожь.
Лежу, скованная кольцом рук, и не смею пошевелиться. Мужчина рядом спит, и я поворачиваю голову и несколько минут изучаю его лицо. Он излучает спокойствие, словно освободился наконец от одолевающих его тяжких дум. От него немного пахнет алкоголем, и я думаю, часто ли он пьёт и не опасен ли в такие мгновения?
Мой муж пил часто – со дня нашей свадьбы и до самой смерти. Вспоминаю унизительную первую брачную ночь и не могу сдержать слёз. Моё счастье, моё чудо – ребёнок, так вовремя появившийся, стал моим спасением от унижения и, скорее всего, даже от побоев.
И, конечно, если бы не моя акция протеста накануне свадьбы, то до этого самого дня я бы и не узнала, как сладко бывает с мужчиной в постели.
Вспоминаю о стирке и выбираюсь из его хватки. Убираю излишки семени, вытекающие из меня, и запускаю сушку.
Не знаю, встанет ли Ярослав к вечеру или теперь только утром, но решаю всё равно приготовить что-нибудь простое и сытное.
Например, пасту с куриными грудками и шампиньонами под сливочно-сырным соусом.
Благо, его холодильник набит под завязку разной снедью.
На столе стоит початая бутылка виски. Подношу горлышко к носу и задумчиво принюхиваюсь. Запах копчёной кожи раздражает рецепторы, и я вспоминаю...
Яркая вспышка воспоминания вызывает судорогу. Бутылка выскальзывает из моих рук и разбивается вдребезги о дорогую плитку. Осколки разлетаются по всей кухне, впиваются в мои босые ноги, которые мгновенно щиплет от попавшего в ранки алкоголя, и я вскрикиваю.
Слышу торопливый топот по лестнице.
– Не заходи в кухню босиком, – предупреждаю я заспанного мужчину.
– Какого хрена?.. – Он осекается, разглядывая осколки.
– Я случайно, не хотела. Стала прибирать, и бутылка упала... Прости меня. – Я посылаю ему извиняющуюся улыбочку.
Я стараюсь не разглядывать его обнажённое тело, боксёры, туго обтягивающие огромное достоинство, все эти восхитительные кубики и мышцы, но удаётся с трудом.
– Да чёрт с ней! Сама-то как? Поранилась?
– Да, и попала в осколочный плен.
– Сейчас спасу тебя, - усмехается он и на мгновение скрывается из виду.
Появляется снова, обутый в сланцы. Идёт, как по минному полю, вызывая улыбку на моём лице. Сразу же подхватывает меня за талию и сажает на стол. Его руки ложатся рядом с моими бёдрами, а сам он стоит очень близко. Моё лицо немного возвышается над его, и я задерживаю дыхание от этой близости. Его карие глаза впиваются в мои, голубые. Смотрят внимательно. Словно он ищет ответы. Словно вопрос уже задан, но я его пропустила. И я закусываю нижнюю губу, чтобы правда случайно не вырвалась на волю.
Я должна хранить свои секреты, пока не узнаю, что это за человек. Пока он хранит свои. Пусть во всём мире сейчас и нет никого ближе него, я должна держать язык за зубами и не выдавать своих тайн. Козыри могут пригодиться мне позднее.
5. Маргарита
Ярослав с силой сжимает своими кулачищами столешницу и на секунду прикрывает глаза.
– Ты – чума, – говорит с усмешкой, – у меня крышу от тебя конкретно сносит. Вся такая ладная... Сладкая... Губы пухлые... везде. Запах твой дурманит. Опасная ты гостья.
Я не успеваю придумать ответ, потому что он запечатывает мои губы своим дерзким поцелуем. Глубоко. Наотмашь. Словно жалит. Врывается со вкусом виски. Выкачивает весь кислород. Я вынуждена схватить его плечи в поисках поддержки. Ногами упираюсь в стенку стола и взвываю от боли.
– Чёрт, я забыл... – Он трясёт головой, чтобы снять наваждение. – Сейчас...
Он убирает крупные осколки с пола и проходится с моющим пылесосом.
– Всё равно босиком не ходи пока, – говорит мне и достаёт аптечку.
Ярослав вручает мне белую коробку и подхватывает на руки, несёт в гостиную на диван и располагает на подушках. А потом садится в ногах, поочерёдно берёт мои ступни в ладонь и обрабатывает, извлекая при необходимости мелкие кусочки стекла.
Когда дело сделано, я хочу встать, но властная рука хозяина дома скользит по ноге и накрывает лобок. Он смотрит изучающе на мою реакцию. Хочу провалиться сквозь землю от стыда. Потому что жар его руки мгновенно воспламеняет меня.