— Вера вольна делать то, что хочет. Хотя мне не нравится, что вы судите обо мне, глядя на ее поведение. Я не сплю с мужчинами ради подарков. У меня есть работа. Я покупаю то, что мне необходимо, а если не могу чего‑либо себе позволить, то обхожусь без этого.
— Чем вы занимаетесь? — как бы из вежливости спросил он, а на самом деле наверняка не верил ее словам о независимости и самостоятельности.
У Синнии с языка едва не сорвалось: «Организацией похорон», чтобы поставить его на место.
— У меня диплом по бизнес‑маркетингу, а квалификация — финансовый консультант, но круг моих интересов — это имущественное планирование и управление доверительной собственностью.
Его недоумение говорило само за себя — он ее недооценил.
— Я очень скучный человек, — продолжила Синния. Жаль, что не удается выглядеть более самодовольной — ведь она нанесла удар по его высокомерному мнению о ней. Синния острее ощутила разницу в их положении. Он, очевидно, списал ее со счетов, как ничего собой не представляющую особу. Да, она пытается добиться более высокого положения, чем теперешнее, но лишь благодаря честной и упорной работе. Но его уровня ей не достигнуть никогда, значит, он ей не по зубам.
Но она ведь и не хочет его?
Не хочет?
Кожу закололо. Чтобы скрыть смятение, она взяла бокал с шампанским.
— Я этого не ожидал, — сказал Анри.
— Вы подумали, что я секретарша? Или стюардесса? Или модель? Если бы я была кем‑то из них, то что из этого? Это честные профессии.
— Да. А моделью вы могли бы работать. Вы очень красивы.
— А у вас такое интересное лицо, что Господь Бог повторил его.
Он хмыкнул:
— Очко в вашу пользу. — Он скривился. — Я терпеть не могу, когда меня сводят лишь к одному из близнецов Советерре. Разве мы все не значительнее того, что лежит на поверхности?
— Это плохо? — спросила Синния, почувствовав, что нужно спросить. — Вас это беспокоит? Вас возмущает известность, потому что вы таким родились?
Он не сразу ответил:
— Меня это не возмущает. Я никогда не распространяюсь о моей семье… — Он бросил на нее взгляд, как бы предупреждая не спрашивать его. — Внимание к нам — это вечная заноза. Меня это раздражает, но я научился противостоять. — Он произнес это обыденно и спокойно, но у него побелели лунки ногтей, когда он сжимал бокал.
— Ну, я… — Синния замолкла. — Я поняла. Вы заслужили право на частную жизнь.
Официант принес следующее блюдо с закусками, на этот раз канапе с черной икрой, фаршированными оливками и муссом из семги. Синния смотрела на изысканную еду, чтобы взглядом не показать, как меняется ее мнение о нем. Ей не хотелось думать об Анри, как о распутнике, которого следует избегать.
— Почему вы выбрали имущественное планирование? — вдруг спросил он.
— По многим причинам. Я начала этим интересоваться после смерти отца. Пришлось многое распутывать в его делах. Маме не пришлось бы настолько туго, прояви он хоть каплю предусмотрительности. Посмотрев на ситуацию, как на возможную карьеру, я поняла, что мне это подходит. Всем нужно завещание, сознают они это или нет. Можно работать дома при необходимости. Если постараться, то приличная жизнь тебе обеспечена. Ну конечно, не столь сексапильное занятие, как у модели.
— Что вы компенсируете самостоятельностью.
Он произнес это с легкой усмешкой. Она поняла, что он хотел ей польстить. Щеки у нее загорелись, чего не скроешь.
— Я стараюсь, — сухо ответила она.
Начался фейерверк, и они повернулись к балкону.
Красочное представление занимало Синнию меньше, чем ощущение присутствия Анри. В нем столько шарма… отстраненный, немного надменный вид, и этот легкий французский акцент. Они смотрели на флотилию лодок, и он поглаживал ей запястье.
Все у нее обострено до предела, она чувствует каждый вдох и выдох, чувствует, как каждая клеточка на коже вибрирует. Ее соблазняют, а соблазнитель не прилагает к этому никаких усилий. Мысли об одном — как она его целует, как его тело тяжестью прижимается к ней.
По коже разлилось тепло, соски закололо, и Синния сдвинула колени, чтобы заглушить сладкую боль внизу живота.
Фейерверк закончился. Жаль, что придется уйти.
— Нет‑нет, — остановила она официанта, когда он, убрав блюдо с закусками, предложил принести клубнику со сливками и еще бутылку вина.
— Не следует переживать из‑за своей фигуры, — сказал Анри.
— Я переживаю из‑за того, выживу ли я. Я аллергик. — И указала на сумочку‑клатч: — У меня там целый склад на всякий случай.
— Настолько плохо? — Анри поднял руку, задержав официанта.