Историк IV века Лампридий рассказывает:
«Император Гелиогобал, желавший посмеяться над своими паразитами (то есть над челядью, приживалами и другими людьми, находившимися на содержании при дворе), пригласил их однажды к столу, уставленному изысканными и прекрасными на вид кушаньями и фруктами. Это были предметы из стекла, совершенные по сходству с настоящими. В довершение шутки Гелиогобал, не выходя из-за стола, предложил голодным гостям умыть руки».
Но уникальные, редкой красоты изделия были не главной заслугой мастеров античного времени. Самое важное заключается в том, что приемы обработки стекла, открытие стеклянного пузыря и изобретение стеклодувной трубки сделали посуду дешевой. Стекло наконец перестало быть предметом роскоши, перестало ублажать императоров, фараонов и их жен. Оно пришло в дома людей небогатых и вскоре стало предметом первой необходимости.
И еще одна заслуга античных стеклодувов. Приемы, разработанные ими, были столь совершенными, что применялись мастерами разных стран в течение многих веков и почти не изменились до наших дней.
Многое умели делать в прошлом из сверкающего огненного камня. Одного не умели — изготовлять оконное стекло, подобное нашему. Известно лишь несколько крупных общественных зданий, например термы (бани) Помпей, где в окна были вставлены толстые стеклянные пластины. Это была величайшая редкость. Обычно же свет проникал в дома по-прежнему сквозь крохотные оконца, затянутые бычьим пузырем, или сквозь слюдяные пластинки. Даже в замках средневековых рыцарей и дворцах важных вельмож вместо окон были узкие щели, закрываемые зимой дощатыми ставнями. При свете коптящих факелов, в неверных отблесках пламени каминов чуть ли не ощупью бродили в своих хоромах богачи. А если решались пустить в комнаты дневной свет, то кутались и дрожали.
Лишь в конце средневековья появляется настоящее оконное стекло. Оно принесло с собой в дома солнце и тепло. Это был тот же стеклянный пузырь, но раздутый в длинную колбасу, разрезанный вдоль и, будто колбасная кожица, развернутый, расправленный на столе.
В самом деле, в каком веке мы живем? Стали и бетона? Или стекла?
Посмотри, что делается на свете.
Ежегодно на нашей планете вырабатывается около миллиарда квадратных метров оконного, зеркального и другого листового стекла. Попробуем наглядно представить, сколько это. Вот если бы, скажем, кому-либо вздумалось сооружать из этого стекла навес над железной дорогой, то крытая галерея, начавшись в Ленинграде, миновала бы Москву, Свердловск, Новосибирск, Владивосток… Дальше океан, а стекло у нас еще в запасе есть. Сделаем еще навес над шоссейной дорогой — от Владивостока до Ленинграда. Готово. А наши запасы почти не убавились. Что бы еще перекрыть?..
Но не будем гадать. Нам очень долго пришлось бы ездить по дорогам и строить над ними прозрачную крышу: имеющихся в нашем распоряжении стеклянных листов хватит на то, чтобы дважды опоясать галереей весь земной шар!
Вот что такое миллиард квадратных метров. Но ведь это только половина всего вырабатываемого стекла. Вторая половина идет на изготовление различных ламп (только радиоламп в мире насчитывается более двух миллиардов!), стеклянной посуды (35 миллиардов банок, бутылок и флаконов выпускается каждый год!), стеклянных пустотелых кирпичей, облицовочных плиток, пестрого коврового паркета, карнизов, колонн, перил, скульптуры.
Как же успевают варить такую массу стекла? Давай заглянем в гости к стеклоделам.
Итак, современный стекольный завод. Он начинается с железной дороги. По ней то и дело подкатывают вагоны, груженные песком, содой, мелом или известняком, глиной, окисями свинца, цинка, бария, магния и многими другими химическими материалами.
Зачем все это? Ведь в древности варили хорошее стекло только из песка, соды и извести. Правильно. Можно его сварить и из одного только песка. И получится неплохо. Стакан, сделанный из этого, кварцевого стекла, можно раскалить добела и бросить в холодную воду. Он не треснет. Понятно, как удобна такая лабораторная посуда — пробирки, колбы, реторты. Но песок трудно расплавить. Нужна температура около 1700 градусов. А тесто получается с массой пузырьков, густое, плохо поддающееся обработке.
Древние не зря добавляли в песок соду. Она быстро расплавляется, и песок растворяется в ней при температуре всего в 1400–1500 градусов. Этого уже легче добиться. Мел дает стойкость к воде. Как и много веков назад, из всего этого и варят сейчас почти все стекло. Добавляют только немного глины и окиси магния.
А все остальные химические вещества нужны для приготовления специального стекла. Окись свинца, например, превращает стекло в сверкающий разноцветными огнями хрусталь. Очень сложен состав многочисленных сортов оптического стекла, которое идет на линзы фотоаппаратов, микроскопов, телескопов, биноклей. Есть стекло (оно содержит окислы железа и ванадия), которое почти не пропускает тепла, — поэтому его применяют для защиты рабочих от жара расплавленного металла. Так что на современном стекольном заводе не обойтись без разнообразных материалов.
Все привезенное выгружается, сортируется, просеивается и поступает в огромные склады. А оттуда в ванную печь. Она изобретена недавно — лет сто назад. И очень мало похожа на свою прародительницу — печь древних мастеров. Это огромное сложное сооружение, занимающее площадь около гектара. Кирпича, из которого она построена, хватило бы на два школьных здания. А ванна, где варится стекло, представляет собой канал шириной 7–8 метров, глубиной полтора и длиной до 35 метров. В нее помещается сразу целый железнодорожный состав материалов.
В ванне, по верхнему ее краю, установлены гигантские газовые горелки. С ревом стелют они от стены до стены струи жаркого пламени. Стекло плавится и огненной рекой течет под раскаленным добела сводом.
Эта страшная река из едкой соды и расплавленного песка способна прогрызть, испепелить все. Только глина может удержать стекло в берегах. Она успешно выдерживала его жгучий натиск в течение шести тысяч лет. И сегодня она смиряет стеклянную лаву. Из глины сделаны огромные огнеупорные кирпичи, которыми выложен канал-ванна. Без всякого цемента. Если забраться под дно канала и посмотреть снизу, будет видна сеть ярких огненных швов. Это стекло, прорываясь между кирпичами, наталкивается на мощные потоки воздуха, которым охлаждают ванну снаружи, остывает, твердеет и закупоривает щели.
Медленно течет в глиняных берегах под огненным пологом раскаленная вязкая жидкость, все больше разогревается, светлеет. И к концу канала стекло готово. Здесь оно постепенно охлаждается до нужной температуры и подается на формовочные машины.
Одна ванная печь за год дает «сверкающего прозрачного камня» в несколько раз больше, чем выработали все египетские мастера за 3000 лет!
Но не все стекло получают этим способом. Специальное — художественное, оптическое, зеркальное — по-прежнему варят в горшках. Правда, вмещают они не по триста граммов стекла, как когда-то, и не пять килограммов, как много позднее, — каждая посудина рассчитана на полтонны! В одну печь вмещается двенадцать таких «горшочков». Но хотя эта огромная печь имеет современную конструкцию, работает на новейшем топливе (газовый или электрогазовый нагрев), она, в принципе, мало отличается от тех печей, которые использовались в древности.
Ну, а сильно ли изменились методы обработки стекла? Найти настоящую стеклодувную трубку сейчас нелегко. Да и стеклодув — редкость. Не так давно на окраине Батуми я увидел толпу, собравшуюся у широко раскрытой двери. Люди не отрываясь смотрели внутрь, прищелкивая от восхищения языками, и живо обменивались впечатлениями. Любопытно. Подошел и я. Заглядываю.
Там, на помосте, у круглой печи стоят четверо мужчин. У каждого в руках — метровая металлическая трубка. Быстро вращая эту трубку, мастер просовывает ее утолщенный конец в красное отверстие в стене печи. Через полминуты вынимает. На конце — ком светящегося стеклянного теста. Покатав трубку по чугунной плите и превратив бесформенный комок в гладкую оранжевую колбаску, мастер вскидывает трубку вверх, как горнист, прикладывает тонкий конец к губам и на несколько секунд замирает. Только надуваются щеки да пальцы ни на миг не прекращают своего торопливого движения: трубка должна все время вращаться.
Комочек стекла, светясь вверху, как раскаленный уголь, вырастает до размеров кулака. Резкий мах трубкой вниз — комочек удлиняется, растягивается. Продолжая дуть и вращать, мастер раскачивает трубку, словно маятник, и на конце ее изгибается, все удлиняясь, стеклянный пузырь. Вот стекло остыло сверху, внизу еще краснеет. Мастер снова принимается прилежно дуть — низ пузыря вздувается шаром. Несколько движений ножницами — на стекле появляется борозда. Удар по кончику пузыря, звенят падающие осколки. В шаре образовалось круглое отверстие.