— Лиз, а кто она?
Артур приобнял меня за плечи, и я не стала сопротивляться.
— Лиз очень опытная и сильная. Она учила меня боевым искусствам, — произнес Артур с явной гордостью. — Она замечательная.
Я, не разделяя его восхищения, тихо хмыкнула.
— Между прочим, — улыбнулся Артур, — вижу, мой единственный урок пошел тебе на пользу. Я, конечно, не такой классный специалист, как Лиз, но все‑таки готов заниматься с тобой. Здесь есть прекрасный тренировочный зал.
А вот это оказалось как нельзя кстати. Пока лучше всех со своей охраной справлялась я сама, однако повысить собственные боевые качества — вовсе не бесполезное занятие, к тому же хорошее времяпрепровождение, если придется проторчать здесь несколько дней.
— Согласна! — радостно кивнула я.
— Кстати, — Артур чуть иронично приподнял бровь, — здание отлично охраняется и бежать отсюда совершенно бессмысленно, да и не нужно.
— Уже поняла, — буркнула я. — Но меня все равно запрут — для верности?
— Извини, Полина, это была… ошибка, — Артур избегал моего взгляда. — Тебе отдадут ключ.
— Ах вот как… Ошибка. Или очередной эксперимент, которые так любишь ты и твои друзья?
Я вовсе не хотела ссориться с Артуром, но никак не могла остановиться. Я слишком много пережила сегодня, поэтому мне, наверное, было лучше побыть одной. Я так и сказала об этом Артуру и ушла в свою комнату. Все здесь уже было в полном порядке, и разбросанные мною книги снова чинно стояли на полке. Вежливые хозяева не обратили внимания на истерику гостя.
Обед и ужин мне принес человек по имени Андрей. Очевидно, тот, с кем разговаривал управляющий Петр. Вот и славно, что меня не пригласили на ужин со всеми. Перед глазами и так возникала занятная картинка: за длинным столом огромного зала сидят вампиры и, попивая коктейли из донорской крови, с вожделением смотрят на мою аппетитно обнаженную шейку… Интересно, у кого из нас первым сдадут нервы?…
С такими мыслями и заснула.
Я проснулась посреди ночи, выкинутая из сна, точно пробка из бутылки.
Не помню, что мне снилось. Что‑то тяжелое и неприятное. Давящее. Нет, уже не вспомнить.
Я в чужой комнате. Совершенно чужой. В ней даже нет окна. Только лживые занавески и рассеянный свет ночника, горящего на дальней стене. Холодная, пустая комната. Кусочек чужого мира, в котором мне нет места! Коробка для бабочки, пришпиленной к днищу толстой булавкой.
И в тот момент, когда из моего горла вырвался то ли всхлип, то ли рычание, в дверь постучали.
Наверняка хозяева гостеприимного дома пришли понаблюдать за ходом человеческой истерики. Ну что же, пусть входят.
Я накинула на белую кружевную ночнушку махровый халат с овечкой, подошла к двери и открыла ее.
На пороге стоял Артур.
— Позволь мне войти? — его голос был мягким, словно старый бархат.
Почему‑то я не ожидала именно его. Скорее уж кого‑то из специалистов по связям с людьми (кажется, Лиз называла их так?), примерно такого же, как был послан к моим приемным родителям — успокоить, порыться у меня в мозгах, приведя мысли и чувства в порядок, сделать из моей головы такую же идеальную и правильную комнату, как та, в которую они меня поселили. А что — полная гармония и никаких проблем.
— Тебя послали утешить меня? — истерика почему‑то погасла, а вместо нее по всему телу волной растеклась усталость.
— Я пришел потому, что тебе плохо. Я чувствую это. Мы теперь связаны, — Артур замялся.
Да, как я могла забыть: те нити — из моего сердца к его.
— И еще… кое‑кому было грустно и одиноко без тебя, — продолжил он, и я с удивлением разглядела на безупречно красивом лице тень смущения. — Вот. — Артур вытащил из‑за спины руку и протянул мне…
— Морковкин! — воскликнула я, прижимая к груди старого плюшевого зайца.
Артур улыбнулся:
— Я знал, что ты будешь ему рада. Он скучал по тебе!.. Ну а теперь разрешишь войти?
— Входи уж, — я отступила наконец, впуская Артура в комнату. — И спасибо за Морковкина. Теперь здесь будет немного уютней.
Артур неспешно прошелся по комнате, а я села на диван и подогнула под себя босые ноги. Странно, несмотря на толстый ковер, так и казалось, что от пола тянет холодом. В этой идеальной комнате не было чего‑то важного. Возможно, человеческого тепла.
— Некоторые из наших, — сказал Артур, останавливаясь передо мной, — хранят вещи из своей прошлой жизни, но постепенно забывают о них. Прежде я не обращал на это внимания, а теперь вдруг подумал и удивился. Наверное, это хорошо, что у меня нет таких вещей. Представляешь себе диагноз: ложная человечность?