Карел не спешил с ответом. Страха он не ощущал. Но и жалости уже не было.
Стэнриц не отводил глаз. Он словно гипнотизировал биолога.
- Вам придется объясниться. - Спохватившись, он погасил гнев и уже более спокойно сказал: - Присядем, Долли. Высказывайтесь, я вас слушаю. Бояться вам нечего.
- Я не боюсь, Стэнриц.
- Вижу. Жду решения.
- Я не открою для вас новых истин, - сказал Карел. - Вы знаете сами.
- Знаю. Обо мне говорят и пишут много плохого. Особенно на востоке.
- Это так.
- Но меня любит мой народ. Любил, - поправился он, вспомнив свое теперешнее положение.
Карел промолчал. Он не считал, что это так.
- А вы как считаете?-прямо спросил Стэнриц.- Разве я не сделал доброго дела, подняв свою страну из руин? Разве моя политика…
- Ваша политика до сих пор очень опасна. От нее все время пахнет войной. Старый призыв к завоеваниям. И еще ненависть к людям и государствам, добившимся свободы, подавление свободы человека в своей стране. Много лет вы идете по этому пути. А ведь в конце его - истребительная война. Этого никто забыть не может, вы слишком часто подводили мир к опасной грани. И вас любят? За что? Когда вы станете моложе, уйдете от близкой смерти, разве не возрастет опасность для мира? Вы опять займете пост главы государства, и опять… Зачем же я, ученый, далекий от политики человек, буду подталкивать мир к катастрофе? Кто мне позволит?
Стэнриц натужно улыбнулся.
- Похоже, что вы прошли курс науки в Москве. Такое умилительное совпадение взглядов. Кому же вы с удовольствием продлили бы жизнь?
- О, всем людям, которые ценят жизнь. Есть тысячи и миллионы хороших людей!
- Я не в их числе?
Карел не ответил. Он не хотел обострять разговора.
- А если я пожелаю измениться, захочу стать другим, буду делать так, как угодно вам? Каковы будут тогда условия, Долли?
- Я не хочу и не стану диктовать никаких условий. У каждого, даже плохого человека есть добрые чувства. Дайте им волю.
- Вы наивны. Моя воля - это выражение духа нации, целого народа.
- Вернее, части нации. Ее меньшей, самой богатой части. Отойдите от нее.
- Предположим, я отойду. Тогда?..
- Тогда через год или два мы вернемся к нашему разговору. Время покажет, являются ли ваши слова правдой.
- Два года! Я могу умереть, Долли.
Карел развел руками.
Стэнриц встал и опять начал тяжело ходить по комнате. Время от времени он потирал лоб и хмурился.
- Значит, мы так и не придем к соглашению, Долли? Я не тот человек?
- Пока не придем.
- А вы понимаете, что играете с огнем? - он остановился и резко повернулся.
- Я не боюсь угроз.
- Смело сказано. Ну что ж. Заставить вас я не могу. Наверное, никто не может. Поживем, подумаем. Может быть, вы поймете, как наивны ваши суждения. Не берусь переучивать вас, но и сам вряд ли смогу перемениться. Только хочу предупредить: вас уже занесло, Долли. Нельзя диктовать государственным деятелям свою волю и становиться рядом с Богом. Не-досягаемо. И опасно. Очень опасно, как бы умны и велики вы ни были. Ведь при всем прочем, вы только человек.
Когда Карел вышел, экс-канцлер опустился в кресло. Позвонил и устало сказал Францу:
- Несите холодную воду.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Приглашение известным людям. Дора Шерер. Рассказ рассерженной особы. Взмах руки экс-премьера
Кое-что изменилось после разговора со Стэнрицем.
По-прежнему газеты уделяли Карелу Долли много места. Они сообщили о новых пациентах лаборатории, но тут же вовсю начали обыгрывать пространное рассуждение о «шарлатанстве в медицине», не называя, правда, фамилий. Отчетливо проглянула новая затея: сделать вид, будто ничего особенного не произошло. Тем более, что комиссия молчала, ни словом не обмолвившись о работах Долли.
Карел сдерживался, но холодное бешенство душило его. Заговор молчания в среде ученых, газетные инсинуации, наконец, эти постоянные, таинственные, явно враждебные действия, пока что выражавшиеся только в ночных шествиях с факелами, - все будоражило нервы, заставляло быть в напряжении, отвлекало от дела.
Получалось совсем не так, как было задумано.
Ведь Карел и его друзья считали, что опубликование «Опытов по продлению человеческой жизни» сразу привлечет к ним внимание, после чего лаборатория получит от Академии наук крупные ассигнования и развернет работу значительно шире. Ничего из этого не вышло. Темные силы затеяли шабаш вокруг открытия, чувствовалась враждебная настроенность, с каждым днем работать становилось труднее.