Он не ответил жене. Он думал сейчас о другом.
Химики всегда имеют дело с замкнутыми системами, где существует равновесие в процессах. Мертвые схемы. Спокойные реакции.
Совсем иная сфера у биологов. Они ведут работу с организмом, с безусловно открытой системой, компоненты которой все время подводятся и отводятся, с жизнью, вечно движущейся, взаимосвязанной, где никогда не знаешь, что начнется после твоего опыта и куда может привести цепь связанных явлений. Ученые называют такие опыты нестационарным равновесием. Биологов почти всегда поджидают сюрпризы, неудачи, потери. Где же выход? Уж не в том ли, чтобы попытаться перевести живой организм на время опытов в состояние закрытой системы, то есть подвести его к черте, где кончается жизнь? Именно это только что случилось с кроликами. Но какой ценой досталась победа? И можно ли подобными приемами экспериментировать дальше, думать об опыте над человеком? Нет и нет! Впереди долгий и трудный поиск. Помочь им может только физика с ее сложными машинами.
- Я знаю, о чем ты думаешь, - сказала Полина. - То, что можно было сделать с кроликами, нельзя повторять с…
- Нельзя. Ты угадала. Риск очень велик. Не оправдан, если угодно.
- Выход?
Переложить тончайшие расчеты на плечи машин.
- Кибернетика?
- Да. Успех решается часто в доли секунды, один упущенный момент - и все рушится. Человеческий мозг не в силах ухватить необъятное. Нам нужны машины. Но уж коль мы начали, не остановимся, не сдадимся.
Они еще раз осмотрели животных, сделали запись для дежурного медика и только тогда вышли из лаборатории.
И первым, кого увидели Карел и Полина, был Ганс Хеллер. Он бросился к ним, заулыбался, крепко пожал руку биологу и его жене.
- Я так долго искал вас, друзья!
- А мы искали вас, господин Хеллер, - живо и весело ответила Полина. - Как раз думали показать вам лабораторию и уделить час - другой обмену опытом.
- Тогда - за дело! - крикнул он.
- Увы! - произнес Карел. - Свободные часы окончились. Нас ждут. Очень неладно получилось, Хеллер. В другой раз нам надо договариваться о времени более точно. И заранее, конечно.
Хеллер растерялся.
- Может быть, несколько минут, Карел?..
Долли развел руками.
- У меня нет ни минуты свободной. Впрочем, вы можете поговорить с моим помощником. Он вам кое-что покажет. Данц, будьте добры… А вечером мы к вашим услугам, Хеллер. Верно, Полина?
- Будем рады увидеть вас, - сказала она с улыбкой.
Хеллер поклонился.
Когда гость вместе с помощником ушли, Полина спросила:
- Он предупрежден?
- Данц покажет только старые помещения, где мы занимались изучением гормонов. Пусть не думает, что мы скрываем от него… Главного он не узнает.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Размышления Ласкара Долли. Врач рядом с больным и в своей комнате
Когда Ласкар внезапно занемог, у него появилось достаточно времени, чтобы подумать о своем положении. о замысле брата и пофилософствовать на эту тему.
Память услужливо подсказывала факты, они складывались в целые картины, но все эти картины выходили почему-то печальными.
На его жизни природа совершала одно за другим множество бессмысленных преступлений. Она раз за разом отнимала у человечества лучших людей, которые были способны снять с загадочного лица мироздания самые жгучие тайны.
Взять хотя бы известие о смерти Игоря Курчатова, выдающегося физика и великого человека. С того времени прошло немало лет, но Ласкар не переставал вспоминать об этом. Курчатов скончался неожиданно, на ходу. Говорят, он шел по зимнему парку в Подмосковье, встретил знакомого, сел с ним на скамейку и умер. Ужасное событие!
Сколько бессмысленных кончин за последнее время! Не успеет человек развернуть свое дарование, как смерть списывает его со счета. Ведь Курчатову было немногим больше пятидесяти лет. Самый расцвет творчества. Проживи он еще десять-пятнадцать лет, и был бы найден способ регулировать термоядерные реакции. Люди отказались бы от угля, нефти, газа, от громоздких энергетических станций, они стали бы черпать энергию из воды морей и океанов. Курчатов стоял очень близко к решению важнейшей проблемы. Смерть его затормозила прогресс человечества.
А что сказать об Альберте Эйнштейне? Не оборвись его жизнь, может быть, вслед за теорией относительности последовал бы ряд таких открытий и таких возможностей, после которых человечество могло бы сделать огромный скачок вперед.