Через несколько минут вошла Памела.
- Что с вами? - спросила она озабоченно. - Вы расстроены?
- Я скорее подавлен.
- Вы были в лаборатории?
Он кивнул.
- У них неудача?
- Неудача только разжигает брата. А вот перспективы, которые открылись перед ним… Они пугают меня.
- Это интересно, - сказала она и, подвинув кресло ближе к Долли, уселась в ожидании. Она даже улыбнулась, а щеки ее зарозовели.
Физик колебался только секунду.
- Понимаете, Карел экспериментально доказал возможность повернуть жизненные процессы вспять… Ну, как бы это попроще выразиться… От старения организмов к их омоложению, что ли. И хотя подобный процесс на первый взгляд кажется фантастическим, его можно организовать.
Памела сидела тихо и слушала очень внимательно. Ее волнение выдавал лишь румянец да учащенное дыхание, которое она сдерживала. Ни словом, ни жестом не отозвалась она на сенсационное признание Ласкара. И эта твердость делала ей честь. Выскажи она удивление, любопытство, может быть, Ласкар и замкнулся бы, решив, что не следует посвящать в сокровенные дела лаборатории чужих. Но она так непосредственно, так просто слушала его, не спуская загоревшихся глаз с его лица, что он, начав рассказ, не мог остановиться.
И вдруг Памела сказала:
- Довольно, Ласкар Долли, обо всем этом не следует рассказывать. Нельзя!
Ласкар запнулся на полуслове. Подумав, сказал:
- Вы правы. Не следует. Но вам-то, Памела…
- Я чужой человек.
И тогда он сказал тихо, но внятно:
- Ошибаетесь. Вы не чужой человек. Для меня вы совсем не чужая. Разве вы этого не замечаете, Памела?
Он подошел к ней и взял за руку. Памела сидела, опустив голову. Он не видел ее лица, ее глаз. Он не знал, что делать, стоял, боясь каким-нибудь неловким словом или жестом спугнуть напряженную тишину или обидеть Памелу.
Она не отнимала своей руки. И вдруг подняла голову, посмотрела на Ласкара и прижала его теплую руку к своей щеке. В глазах ее заблестели слезы.
- Памела… - тихо сказал он.
- Не надо. - Она поднялась. - Не надо, Ласкар.
И обойдя его, быстро вышла из комнаты.
Это был первый случай за весь курс лечения, когда доктор Памела Гривс пропустила время процедуры для больного.
Она так и не появилась в этот день.
Но скучать Ласкару не пришлось.
Раздался звонок, хлопнула дверь, и приятный баритон известил хозяина о приходе Ганса Хеллера.
Хеллер заметил, что Долли рассеян, что его обязанность как гостя и друга расшевелить физика, и поэтому предложил прогуляться и поужинать в ресторане.
- Как ты на это смотришь, старина? Пригласим Памелу, позвоним Карелу и его супруге и устроим отличный ужин, а?
Ласкар кивнул довольно безразлично. Хеллер уселся поближе к телефону и позвонил Карелу. Биолог поблагодарил и… отказался: очень занят.
- Черт возьми! - Хеллер с сердцем бросил трубку. - Хорошо, тогда мы втроем…
Комната Памелы оказалась закрытой. На стук никто не ответил. Совсем обескураженный, Хеллер пробормотал:
- Это уж слишком!
Когда мужчины выходили из дома, служанка окликнула хозяина. Он извинился перед гостем и вернулся.
- Что такое?
Служанка показала на дверь Памелы. Половинка была чуть приоткрыта. Доктор Гривс стояла за дверью.
- Я не хочу идти, - тихо сказала она. - Пожалуйста, будьте осторожны с Хеллером, я вас прошу.
Когда Ласкар вернулся, Хеллер сразу заметил, что друг его повеселел. Он даже чуть-чуть улыбался.
- Что там? - довольно бесцеремонно на правах старого приятеля спросил Хеллер.
- Домашние дела, - безразлично ответил Долли.
В ресторане Хеллер развернулся. Он взял руководство в свои руки, заказал отличный ужин с вином. Когда Ласкар заметил, что Памела Гривс категорически запретила ему вино, Хеллер рассмеялся:
- Отменяю это запрещение на правах старшего. Рюмка-другая выдержанной мадеры бодрит, старина. Помнишь, как мы в Гейдельберге, а? Тогда никто из нас не думал о сердце. Горели. Жили. Мечтали. Вот было время! Было, было… Все было и прошло. И знаешь, как один день. Жизнь слишком коротка. Может быть, поэтому я и взялся за гериатрию. Да, пожалуй, только поэтому. Хочется помочь людям преодолеть старость. Благородное дело. Ты как находишь?