- Но это опасно!
- Разумеется. Балансирование на острие ножа. Вот почему Карелу нужна машина, которая может учитывать не секунды, а доли секунды и автоматически регулировать процесс. После этого вводятся сильные реагенты. Полина установила, что когда наступает латентный период - короткие минуты между воздействием активного луча и поражением тканей - в молекулах клетки и в ядре происходят коренные изменения. Для направленного изменения надо использовать именно этот очень короткий период - момент, не более. В лаборатории уже удалось замедлить все процессы на критическое время, чтобы помочь организму выбрать новый путь развития, но еще не научились прослеживать вторичные изменения, а они-то как раз и могут подвести экспериментатора…
- Как бы я хотела помочь вам! - мечтательно сказала Памела.
Ласкар промолчал. Он просто не знал, что ответить.
- Продолжайте, - попросила она.
- Так вот, при сильном воздействии в первую очередь разрушаются слабые химические связи в молекуле, откуда мы «вышибаем» намеченный атом. А это ведет к очень загадочным изменениям вообще. Загадочным… У нас, в области физики, проще. Такого рода эксперименты с веществом нередко приводят к созданию нового вещества, как это было в свое время у Резерфорда. А в биологии все это значительно сложнее. Живой, очень ранимый белок… Неудач больше, чем открытий.
- Цель слишком заманчива, Ласкар, чтобы считаться с неудачами. Бессмертие…
Он улыбнулся.
- Далеко не бессмертие. Его нет и быть не может. Бессмертие противоречит самой жизни, оно - антипод жизни. Смерть - это вечное обновление жизни, бороться с ней бесполезно и смешно. «Все люди смертны» - такими словами начинается один из самых знаменитых силлогизмов. Карел с женой далеки от этого. Они только хотят продлить жизнь, удвоить ее. Конечно, и такой шаг можно назвать бессмертием. Все-таки сто или сто двадцать лет жизни - это не пятьдесят. Цель действительно величественна. Но она еще не достигнута, Памела, вот в чем проблема.
- Я верю в Карела.
- Я тоже.
Памела хотела еще что-то добавить, но опустила голову.
- Смелей, - подзадорил ее Ласкар.
- Хорошо, скажу… Я подумала о том, что с открытием Карела вы должны связывать и личные надежды. Я не ошиблась?
- Нет, - просто ответил физик. - Именно так.
- Тогда мне вдвойне хочется быть полезной. Хочу, чтобы вы были здоровы. Хочу, чтобы жили долго и счастливо. Хочу этого…
Глаза у нее загорелись. Она выпрямилась в кресле, вся напряглась. Ласкар поднялся. Встала и Памела. И когда он подошел, она протянула руки навстречу и сжала в ладонях его лицо.
Это и было счастье.
Его счастье.
И ее.
Утром вернулся из туристической поездки Ганс Хеллер. Вечером он позвонил Памеле и попросил ее прийти в гостиницу.
Хеллер выглядел отлично. Отдохнул, набрался сил. Он пружинисто ходил по комнате, рассказывал какие-то смешные истории, сам над ними смеялся, размахивал руками. Но глаза у него оставались серьезными, изучающими.
Памела сидела на краешке стула, положив руки на колени, и вежливо, деланно улыбалась. Она прекрасно понимала, что шеф пригласил ее не для того, чтобы познакомить с новыми анекдотами. И, конечно, не для того, чтобы еще раз справиться о здоровье своего старого друга. Это он мог сделать и сам, не прибегая к посредничеству доктора Гривс. Напряжение накапливалось, и когда хитрить дальше стало невозможно, Хеллер без всякой подготовки спросил:
- Вы были в лаборатории?
Она медлила с ответом. Знает он или хочет поймать на слове?
- Мне это известно, Памела, - сказал Хеллер.
Она вскинула голову.
- Да, была.
- Отлично. Вы достигли многого. Расскажите, что там у них.
- Изучают аппарат наследственности в клетках животных.
Хеллер рассмеялся.
- Прелестная шутка, Памела. В другой раз я бы оценил ее очень высоко. Но сейчас мне не до шуток. Итак…
Она молчала, сжалась, словно в ожидании удара.
Хеллер подождал немного, вздохнул.
- Вы так хорошо начали… Вспомните свое первое письмо. Не всякий опытный разведчик сумеет…
Памела сидела бледная, убитая. Письмо, будь оно проклято!
- Итак…
- Хеллер, - сказала она умоляющим тоном. - Избавьте меня от этого. Вы послали меня лечить, а теперь требуете невозможного.
- Не только лечить, но и смотреть! Вот зачем я вас послал, доктор Гривс! Филантропом я никогда не был и не буду! Я человек дела и от своих служащих требую только дело. Меня беспокоит Карел Долли, я боюсь его, если угодно, я даже завидую ему и не хочу, - слышите, не хочу! - чтобы он одержал верх и подмял под себя мою фирму, развеял мое благополучие, мой научный авторитет. А для этого мне надо знать, чем он занимается, чего достиг и куда нацелился. В общих чертах мне это известно, а добыть факты, детали - это уж ваше дело, Гривс, и вы либо сделаете, либо мы с вами расстанемся.