- Тебя, друг мой, тоже. Вот когда появится седина…
- И без нас есть нуждающиеся.
Сообщили о приезде старшего Долли. Карел пошел ему навстречу.
Ласкару что-то не нравилось. Или плохо себя чувствовал. Во всяком случае, выглядел он суровым и замкнутым. Крупное лицо его в глубоких шрамах времени ни на минуту не разглаживалось. Он скупо оглядел присутствующих, поздоровался и, не теряя времени, сел рядом с Карелом, чтобы еще раз пробежать глазами весь план. В лаборатории стало тихо, как на поле боя перед генеральным сражением.
Убедившись, что все правильно, Ласкар занялся электронным устройством. Ему помогал Антон Сарджи.
Рабочая секция этого устройства напоминала узкий книжный шкаф из серого металла, пробитый, как пулеметными очередями, сотней отверстий, в глубине которых вспыхивал свет. Сложная начинка его, видная при открытой стенке, внушала почтительный трепет. Сухие руки Антона Сарджи умело и быстро ориентировались среди ламп, миниатюрных полупроводников и паутины цветных проводов. Не прошло и получаса, как от перевитой проводами Куле к устройству протянулись десятки желтых, красных, зеленых нитей. Последовало быстрое опробование, в стороне загудел кардиограф, и Ласкар, уловив довольный взгляд Сарджи, сказал:
- Все на месте, Карел. Можете начинать.
Из комнаты вышли наладчики, лаборанты. Остались только братья Долли, Полина, Сарджи и Данц. Каждый занял свое место.
«Купель» закрыли стеклянным колпаком. Тотчас же зашумел вентилятор, подающий под крышку кисло-род. Обезьяна ничем не реагировала на изменение условий, только один раз тело ее дрогнуло. Это начался опыт.
Через несколько минут Карел едва заметно кивнул жене. Полина повернула створку «купели». Ледяная вода хлынула внутрь. Стеклянный колпак сразу запотел. В ногах обезьяны поплыли куски льда. «Купель» качнулась и опустилась. Куле теперь лежала горизонтально. Всю се по самый затылок накрывала вода со льдом. Мордочка едва возвышалась над поверхностью воды. Шум кислорода усилился. Ласкар не сводил глаз с пульта установки.
Почти два часа люди вокруг «купели» сидели в полной неподвижности. За них работали умные машины. Они мигали многочисленными глазками. Пальцы Ласкара проворно бегали по клавиатуре. Перед лицом Полины за голубым стеклом самописцы вычерчивали сразу несколько кривых. Она только два раза обменялась односложными фразами с Карелом.
- Черта опасности рядом, - сказала она, уловив стрелку на коротком слове «шок».
- Допустим, - ответил Карел, не отрываясь от экрана.
- Искусственное сердце работает, - произнесла Полина.
- Работает, - подтвердил Ласкар.
И опять наступило молчание. Шумела струя кислорода, в машине гудело, щелкало. Обезьяна лежала без движения. Жизнь в ней еле теплилась.
Мордочка животного заострилась, губы приобрели цвет тусклого олова.
- Катализаторы, - сказал Карел, - включай сразу оба.
Полина сделала быстрое движение рукой. Стрелка в аппарате остановилась и медленно пошла назад.
- Действует, - ответила она. Щеки Полины зарумянились от напряжения.
Снова стало тихо. Сарджи оторвал взгляд от окошка машины и впервые с нескрываемым любопытством стал разглядывать животное. Он даже вытер тряпочкой стекла колпака, чтобы лучше видеть Кулс. Едва не дотягиваясь до крышки блока, повисла беспомощная лапа обезьяны. Сморщенную ладонь придавил кусочек льда. Пальцы чуть дрожали, может быть, это циркулировала вода. Механик не спускал глаз с волосатой лапы животного.
- Сарджи, проверьте восьмой узел, - неожиданно сказал Ласкар.
Старик вздрогнул. Голос шефа вывел его из задумчивости. Он быстро тронул клемму.
- В порядке, сударь.
- Время, - неожиданно произнес Карел. - Выводим опыт. Не спешить. Все фазы, одна за другой…
В комнате зашевелились, перевели дух. Но никто не тронулся с места. Полина работала за своей стойкой. Из «купели» быстро уходила вода, лед шуршал по стенкам, осыпался вниз. Обезьяна не подавала никаких признаков жизни.
Прошли томительные сорок минут. Еще сорок.
- Температура? - спросил Карел.
Полина начала отсчитывать вслух:
- Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять…
- Не торопись, - сказал Карел.
Защелкали выключатели. Ласкар разогнулся.
- Как бы я сейчас закурил! - вздохнул он.
Сарлжи засмеялся. Прогремел его бас:
- Каждое доброе дело мужчины заканчивают папироской. Не нами придумано…
Карел благодарно посмотрел на мастера. Доброе дело…
Куле все еще не подавала признаков жизни. Но приборы показывали, как бьется ее сердце и работают легкие. Нагревающийся металл тихо потрескивал.