- Догадывался.
- Но Ласкар…
- Он ждет ее. Если угодно, даже с нетерпением.
- Вот как! - Полина обрадованно засмеялась.- А я-то думала! Значит, все хорошо!
- Не понимаю, чего тут хорошего.
- Он простил ее?
- Вероятно. Судя по твоей реакции, ты тоже простила.
- Ну конечно, Карел! Она так несчастна.
Карел поднял вверх руки.
- Сдаюсь! Кажется, я самый жестокий, самый скверный человек во всем мире.
- Ну что ты, Карел! Она, конечно, сделала много плохого, но у нее не было выхода, понимаешь? Она так боялась за Ласкара, так оберегала его здоровье. Попалась в ловушку, и затянуло. Надо прощать, разве не так? А сейчас иди, скажи ему.
Карел раскрыл дверь и торжественно произнес:
- Ласкар, если ты хочешь видеть Памелу Гривс, можешь пойти. Она у нас дома.
В ту же минуту старшего Долли уже не было в комнате.
Черный костюм оттенял ее бледное, похудевшее лицо. Усталые глаза лихорадочно блестели и казались еще больше, под ресницами лежала густая нездоровая тень. Все говорило о трудных днях и душевной боли. Она не знала, как отнесется к ней Ласкар, захочет ли видеть и говорить с ней. Памела жила ожиданием этой встречи, боялась и хотела ее. Если Ласкар не поймет ее, не простит, тогда зачем жить, для чего жить?
Когда Памела услышала шаги Ласкара в прихожей, то встала и хотела пойти ему навстречу. Но не смогла. Он открыл дверь, посмотрел на нее, ждал каких-то слов, а она бессильно опустилась на стул и закрыла глаза.
- Здравствуй, - просто и добро сказал он и приподнял ее голову.
Она плакала.
- Зачем же ты? - мягко спросил Ласкар. - Все кончилось, все позади. Хорошо, что ты приехала. Я ждал тебя.
- Ждал? Это правда?
- Конечно. Я не знал, где ты, что с тобой.
Она вздохнула, недоверчиво и робко заглянула ему в лицо.
- Ты простишь?
Ласкар кивнул. Говорить ему было трудно. Памела опять спросила:
- Простишь?
- Я ведь сказал… Лучше ты о себе.
- Все расскажу, все, все…
Он усадил ее, сел напротив, не спуская с ее лица радостных, добрых глаз. Памела робко улыбнулась.
- Ты очень изменился, - сказала она.
- К худшему?
- О нет! Посвежел, помолодел. А я… - И она снова заплакала.
- Ты просто похудела. Тревоги, неприятности. Успокойся, не мучай себя, Памела. Ты быстро оправишься. У нас спокойно и тихо. Твой дом ждет тебя.
- Ласкар, я все-таки не верю.
- Я ведь сказал. Забудем о прошлом.
Она опять, уже внимательно, посмотрела на него.
- Как ты себя чувствуешь? Здоров?
- Да, - просто сказал он.
- В тебе появилось что-то новое.
- Ты отвыкла.
Она покачала головой. Нет, она помнила Ласкара.
Вошла Полина. Памела поднялась и без слов обняла ее.
- Спасибо тебе, - сказала она. - Не знаю, как бы я без твоего участия…
- Мы ждали тебя. Ласкар ждал.
- И все-таки… Никогда не забуду твоей доброты, Полина.
Она вытерла глаза, щеки, виновато улыбнулась.
- Вы такие добрые, родные. А я наделала вам столько неприятностей.
- Не надо, Памела, - сказал Ласкар.
- Где Карел? - спросила она.
- Он занят работой. Он придет попозже, - ответила Полина и неловко улыбнулась.
Памела вздохнула.
- Я знаю, он не простит меня.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Великое счастье служить людям
Сарджи привел в лабораторию старика.
- Даниэль Монтекки, - представил он гостя.
- У вас историческая фамилия, - заметил Карел, пожимая руку Монтекки.
- Мой дед родился в Венеции. А я три четверти века живу в Санта-Рок. Точнее, в Вилла-Карти, это в двадцати километрах но берегу моря. Вам не приходилось у нас бывать? Нет? Вы многое упустили, сударь.
- Вы рыбак?
- Я фермер, земледелец. У меня поместье.
Он поднял палец и засмеялся. Темное лицо его, изрезанное морщинами, в которых навечно засела земляная пыль, озарилось хитрой улыбкой.
- Поместье, вот так! Я имею рабочих. У меня их семеро. Но мы с ними поменялись ролями. Не я эксплуатирую их, а они меня. Всех нас вместе обирает- прости меня боже! - хозяин земли, церковь и муниципальный совет.
- Даниэль воспитывает трех мальчиков и четырех девочек, - пояснил Сарджи. - Всех подобрал на дороге. Сироты. Он из них сделает самостоятельных и работящих людей.
Монтекки слушал и качал головой.
- Скоро, очень скоро, сударь. Но не скорее, чем я умру. И это меня беспокоит.
- Он один, жена умерла несколько лет назад.
- И вы сами воспитываете семерых? - спросила Полина, с трудом поверив словам Сарджи.
- Так уж получилось, сударыня. Мы не имели своих детей, всю жизнь воспитывали чужих. До войны у нас жили четверо. Два парня погибли, а девочки подросли, вышли замуж и теперь далеко отсюда, од-на с мужем в Австралии, другая уехала в Аргентину. Разлетелись, как птицы. У них свои семьи, свои заботы. Иногда я получаю от них письма. «Папа, дорогой, мы помним тебя». Вот так, только письма. Отличные слова в этих письмах…