- Ты удивляешь меня, - пробормотал физик, пожимая руку женщине. - Она знает?
- О, конечно. Я рассказал. Мы все обсудили, даже возраст. Видишь ли, ей сейчас тридцать восемь. Через десять лет мы станем почти ровесниками. Кажется, так. Ты правильно подсчитала, Каролина?
Каролина производила впечатление доброй, спокойной, пожалуй, только немного грустной женщины. Она улыбнулась и сказала вполне серьезно, обращаясь к Ласкару:
- А потом вы, сударь, сделаете так, чтобы Антон начал жить еще раз, уже вперед, как живут все люди.
- Потом? Когда потом? Когда ему стукнет тридцать восемь?
- Нет, лучше, когда тридцать. Или тридцать пять…
Мужчины дружно засмеялись. Каролина потупилась.
- Як вашим услугам, господа, - произнес Сарджи, появляясь перед членами комиссии.
Осматривали его особенно долго и внимательно. Полина принесла папку с медицинскими документами, кардиограммы, рентгеновские снимки.
- Сколько вам лет? - спросил у Сарджи один из членов комиссии, врач-геронтолог.
- Год назад было семьдесят семь.
- Значит, семьдесят восемь?
- По нашему счету Антону Сарджи сейчас около семидесяти четырех, - сказал Карел. - Сарджи живет второй жизнью в три раза быстрее обычного.
- Это значит, что еще через год ему станет семьдесят один? - иронически улыбаясь, уточнил врач.
- Вы совершенно правы, - спокойно ответил Карел.
- А через десять лет?
- Он станет мужчиной средних лет.
- И затем?..
- Я еще не заглядывал так далеко, коллега. Вероятно, где-то его ждет конец, как и всех нас. Смерть не снимешь со счета. Убить смерть нельзя. Отодвинуть - вполне можно.
- Вы слышите, Сарджи? - спросил геронтолог.
- Я знаю о своей судьбе так же хорошо, как это объяснил сейчас Карел.
- Вы добровольно согласились на опыт?
- Представьте себе, сударь, согласился. Жить еще целую жизнь, ощущать себя помолодевшим, это намного лучше, чем протянуть пять-шесть лет дряхлым старцем. Вы не согласны со мной? Вам ведь тоже за шестьдесят? Что, если Карел предложит вам?..
- Не знаю. Не думал. Собственно говоря, отчего же… И все-таки…
Вопрос застал его врасплох, он сразу запутался. А Сарджи смеялся, довольный собой, и подмигивал Каролине.
Веселый, деятельный, без видимых признаков глубокой старости, Антон Сарджи выглядел да и вел себя превосходно. Семьдесят восемь? Самый отчаянный пессимист не мог бы дать ему столько. Сарджи знал это и радовался. Вот так, господа профессора!
Начался новый день. Солнце поднялось выше гор. над морем колыхнулся и поплыл туман. Дымились мокрые от росы разноцветные крыши города, на улицах сильней запахло цветами и теплым асфальтом. С первым лучом солнца к лаборатории потянулись новые люди, очень много людей. Они вонзались в толпу, стоявшую тут всю ночь, раздвигали ее, протискивались вперед и останавливались плотно один возле другого, образуя бесконечную черно-серую волнистую плоскость из шляп и беретов. Над толпой подымался табачный дым.
- Чего они ждут? - спросил председатель академической комиссии, выглянув на улицу.
- Чуда, - ответил Сарджи. - Немедленного чуда, чтобы увидеть его своими глазами и поверить.
- Нам тоже хочется видеть своими глазами, - сказал председатель. - Я понимаю, как это любопытно и сложно.
Толпа вдруг колыхнулась, зашумела. В ней возникло движение. Отчаянно работая локтями и плечами, к дверям лаборатории пробивалась группа здоровых мужчин.
- Делегация! Пропустите делегацию! - громко и внушительно выкрикивал идущий впереди. - Прошу посторониться, пропустите, пропустите, - повторял он и, не надеясь на силу голоса, ловко работал плечами, как таран расталкивая волнующуюся толпу.
- Кто? Зачем? Куда они, кто такие? - раздавались гневные крики, но делегаты медленно и точно прокладывали себе путь к входным дверям, пока не остановились перед цепью гвардейцев.
- Петиция для Карела Долли, - громко произнес передний и вынул бумагу.
- Алло, Карел Долли! - закричал он, и все, кто стоял за ним, вдруг начали скандировать: «Ка-рел-Дол-ли! Ка-рел-Дол-ли!..» Улица подхватила слова и через десять секунд в тысячи глоток уже завороженно вопила: «Ка-рел-Дол-ли! Ка-рел-Дол-ли!..»
- Придется выйти, - сказал Карел и стащил с плеч халат.
Его появление в открытых дверях заметили только передние ряды. «Ти-ше! Ти-ше!» - закричали они. Все смолкло.
- Кто меня зовет? - спросил Карел, щурясь на солнце.
- Я зову, - крикнул человек с бумагой в руке и нырнул между солдатами. - Я зову, у меня петиция.