– Ладно. Через десять минут на остановке.
Глава 11
Звонок
Даже не знаю, что на меня нашло. Как я осмелился ей позвонить. Просто происшествие с математиком меня так потрясло, да еще бабушка подлила масла в огонь:
– Жизнь так коротка, Илюша, – сказала она печально, когда скорая, пронзительно воя, скрылась с глаз. – Не откладывай ничего. Мы все ждем, ждем подходящих моментов, а они прямо сейчас. Именно сейчас, когда ты чувствуешь, что должен сделать что-то, надо делать!
Она взяла меня за руку, и мы пошли по направлению к дому, хотя мне надо было в другую сторону. Но я ничего не сказал бабушке – она сегодня была еще более странной, чем обычно, и бросить ее я не мог.
– Понимаешь, я очень скучаю по дедушке. Но знаешь, что мне помогает перенести разлуку с ним?
Я понял – она думает о том, что случилось два года назад. Теперь точно нельзя оставлять ее одну. Вдруг она разнервничается и давление подскочит. Тогда ей самой придется скорую вызывать. Да и плевать на школу, ну опоздаю, ничего. Не люблю я это, но бабушка важнее.
– Знаешь, почему я продолжаю жить, хотя бывает очень больно? – Она остановилась и посмотрела мне прямо в глаза. На ее светлые волосы вдруг упал солнечный луч. Как будто поцеловал. Меня снова дернуло изнутри, как в тот день, когда мадам Вейле сказала про Ксюху. Сейчас что-то важное будет.
– Почему? – переспросил я.
Бабушка словно ждала этого вопроса.
– Потому что мы с ним всегда успевали говорить друг другу, что любим. Знаешь, это так ужасно, когда не успел сказать, а человек – раз, и умер. И ты уже не можешь. А почему не успел? Побоялся или поленился. А когда успеваешь, то и прощаться легче. Ты тогда не о себе думаешь, а о нем. И если твой человек знает, что ты любишь, ему не страшно уходить с земли. Он чувствует, что ты рядом. Понимаешь?
Я вдруг почувствовал себя огромным, и тепло разлилось по всему телу. Стало жарко. Я расстегнул куртку, чтобы прохладный осенний воздух охладил мой жар. Я вспомнил, как мы с дедушкой решали разные математические ребусы, сидя в огромном кресле в библиотеке. Он сам их придумывал для меня. И кроссворды разные. Всегда на день рождения я получал от него книгу ребусов и хитроумных математических задач. Я с трепетом ожидал каждый раз его подарок. А потом мы с ним уединялись в библиотеке и смаковали эти задачки. В детстве у меня было ощущение, что, когда я их решаю, я словно съедаю что-то сладкое. Потом-то я уже узнал из биологии, что это серотонин вырабатывается, гормон счастья. И сейчас от этих воспоминаний я тоже вдруг почувствовал сладость внутри, почувствовал, что люблю их обоих. И деда. И бабушку.
Мы с бабушкой одновременно вздохнули. Наверное, думали об одном. Или каждый о своем, но вместе.
Бабушка была такая маленькая, что едва доставала мне до плеча. Поэтому она держала меня за руку чуть выше запястья.
– Ба, а кто у вас признался в любви первым? – я решился и спросил.
Она улыбнулась.
– Наверное, он.
– Это как? Ты что, не знаешь?
– Мы на лекции сидели, – она мечтательно посмотрела в небо. – Слушали про русскую поэзию начала XX века, Серебряный век и все такое. И вдруг он мне пишет, прямо в своей тетради. Пододвинул ее, так чтобы я видела:
– Это стихотворение Бунина, – бабушка улыбнулась. – Вы проходили?
Я покачал головой. Но бабушке это было не важно.
– А я ему в ответ в своей тетради:
– Это Зинаида Гиппиус, если не знаешь. Вы, наверное, только в 10-м классе будете их изучать, хотя может, сейчас другая программа…
Я смотрел на бабушку и не узнавал ее. Лицо ее сияло. А глаза словно видели что-то, чего не видел я. Она рассеянно похлопала меня по рукаву.
– Беги в школу, Илья! А то опоздаешь.
Я помчался. Добежал до поворота, остановился, оглянулся – бабушка подняла с земли желтый кленовый лист и теперь стояла, вертела его в руках. Будто читала написанные на нем загадочные письмена из прошлого. Издалека она была похожа на девушку моего возраста. Она была похожа на Ксюху.