— Постой, — воскликнул Майк, — эту теорию рассматривали с самого возникновения Зоны и отказались от неё!
— Верно.
— Так почему же ты решил к ней вернуться?
— Это не я вернулся — Сахаров. Я его спросил то же самое, что и ты у меня сейчас. Он показал на календарь и велел вспомнить какая сегодня дата. Я с минуту лупал глазами и под конец решил, что больной человек капризничает и что-то мутит. Подумал, что Сахаров решил пошутить надо мной. Он развеял мои сомнения, равно как и дурные мысли на его счёт. Мы ведь с тобой попали в его бункер позавчера, двадцать первого числа, так?
— Может быть, — Майк замешкался, а потом полез за ПДА в карман рюкзака, спиной облокотившись на который он сидел.
— Не надо, не суетись. Именно так. Сегодня, соответственно, двадцать третье. Ты заметил, что наш благодетель торопится сам и торопит нас?
— Да, но при чём тут числа?
— Вот видите, и вы с Павлом этого не помните, хотя дата и время висят на экранах наших ПДА. В Зоне подобное знание не нужно. Сегодня двадцать третье апреля. Примерно через пятьдесят часов наступит тридцатая годовщина Первой Катастрофы.
— Ах ты…!!! — Хором прокомментировали это открытие оба собеседника.
— Именно, именно так, ребята. Сахаров много чего сказал, пытаясь говорить человеческими, а не научными словами. Только я не всё понял. Зона тоже готовится отпраздновать этот юбилей. Движение аномалий, «пятен безопасности» и прочая, прочая, прочая, подчинено этому ритму. Спираль сжимается. Сахаров предполагает, что она сожмётся в точку около часа ночи двадцать шестого числа. А потом распрямится. Отчего-то не Вторая Катастрофа, а Первая считается нашей с вами мачехой-Зоной днём своего рождения. Что-то будет, други мои, что-то будет. Людей и внутри Периметра и рядом с ним ожидает банкет с фейерверком. Все сталкеры приглашаются в принудительном порядке. Военные на Кордоне и народ за периметром — как повезёт. Так полагает Сахаров и я с ним согласен… — Илья помолчал, словно подбирая нужные слова. Вероятно не нашел и добавил. — Но это случится потом, а сейчас помянем хорошего сталкера Комара, которого нет больше с нами. Помянем и спать будем.
Сталкеры помолчали немного, выпили за упокой души опытного ходока и стали готовиться ко сну. Майку опять не удалось задать интересующий его вопрос, насчёт автомата и мнения по сему поводу старого учёного. Ничего, время ещё есть. Утром Илье не отвертеться от ответа.
Дежурили по двое. Неизвестно, как в других опасных местах, но в Зоне ночью было тихо. Странная тишина, слов нет, чтобы описать её. Вроде так тихо бывает во многих местах. Разве мало глухих лесов, безмолвия океанских глубин, тихого перешептывания песчинок пустынь? Много, и по ночам там тоже тихо, но там есть жизнь, хоть сколь угодно скудная, но есть. В Зоне представлена анти-Жизнь. И тишина другая. Кажется, что находишься в огромном склепе, в котором только изредка посвистывают сквозняки. Шелест мелкой водяной пыли дождя представляется оседанием пещерной влаги, той, из которой потом сформируются сталактиты. И не беда, что нет звона капель — такова уж шутка природы.
Такими или примерно такими были мысли Майка. Он сохранял бдительность, разглядывая выцветшую картинку, нарисованную перед его глазами ПНВ. Полагаться на приборы в Зоне вообще-то идея плохая, но выбора не было. Хорошо было бы установить штангу с десятком прожекторов и улечься под ней. Но это тоже не гарантия. Такую иллюминацию увидят издалека, а мутанты света не боятся. М-да, подумал он, хорошая аналогия — склеп. Сталкер сидит у костра и предается готическим фантазиям. Сюрреализм это и гротеск, а не готика.
Зона странно влияла на приборы. Вроде ПНВ и работает, но как-то не так. Изображение не зеленое, а серое, как в видоискателе старинной видеокамеры. Картинка получается здорово похожей на схему какого-то электронного прибора. Плоской и бесплотной.
Раз мы в склепе, то тут должны водиться привидения. И они водились. Обманчиво — мягкие лапы ступали так бесшумно, что погрузись такая в палые листья у самого уха — не услышишь ничего. Не почувствуешь ни дуновения от быстро движущейся среди стволов тени. В растворённой в темноте голове мелькали и гасли тёмные искры мыслей. Это хорошо, что дичь вышла из леса на небольшую полянку. В плотном переплетении ветвей отсутствовал простор для прыжков. Впрочем, это бесполезное занятие — пытаться перевести на человеческий язык аналог мыслей химеры.
Была пора сменяться и Майк наклонился уже над обожженным долговцем, имя которого так он и не узнал, чтобы разбудить. Легкий, почти не уловимый органами чувств порыв ветра возвестил о том, что люди на поляне уже не одни. Сдавленый хрип, треск рвущейся ткани, мягкое падение тела. Сталкер из команды Москита падает и практически сразу затихает. Майку опять повезло, поскольку тут была чистая вероятность пятьдесят на пятьдесят, кого из часовых настигнет смерть.
— Химер-ра!!! — закричал Майк. Люди кругом проснулись сразу. Рывком. Вверх полетела осветительная ракета и зависла над поляной под своим маленьким парашютиком. Тактическая ошибка — добавив свет, она добавила и теней, а химера и есть тень.
Мутант метнулся в темноту, сопровождаемый бранью и бешеными светлячками трассеров. Сталкеры проворно выстроились в кольцо. Мера бесполезная, но лучше, чем ничего. Химера являлась единственным мутантом, тактика боя с которым не выработана. Плотное кольцо — спиной к спине, она разобьет прыгнув из темноты, одной только силой удара. Дальность прыжка у неё — дай боже. Разобьёт строй и начнет рвать обеими головами с близкой дистанции. Если кольцо будет широким, как сейчас, никто не помешает ей впрыгнуть внутрь, позволив сталкерам перестрелять друг друга самостоятельно. Пару попаданий она выдержит, чего не скажешь про человека. В любом другом построении, она переловит свою добычу поодиночке. Куда ни кинь, всюду клин. Лидер «большой тройки», не боящейся больших групп. Никто не знал, сколько всего химер в Зоне. Предполагалось, что их от четырех до восьми экземпляров.
Пятна нашлемных фонарей метались по лесу. Все ждали. Все знали, что до рассвета далеко, а химера терпелива. Но сегодня она решила не мучить жертв томительным ожиданием. Легкий треск ветвей метрах в десяти от кольца сталкеров. Фонарики метнулись туда. Чёрная тень падает сверху. Слившиеся в одну очереди рвут темноту. В отблесках выстрелов виден полёт одного из долговцев. Через пару секунд на распластанное и укороченное тело плюхнулась и откатилась его же голова. Химера словно дематерилизовалась. Пули зря уродовали молчаливые стволы.
— Ну что, напарник, допрыгались мы с тобой? — Как оказалось, Илья был рядом с Майком, но тот не замечал ничего по бокам, пока напарник не заговорил. — Я же сказал, что ждет нас банкет с фейерверком. Считай, что перед нами тамада. Не хочет Зона исчезать, видишь, кого прислала. Мы должны знать перед смертью, кто и за что нас приговорил.
— Что ты несёшь? Тут что, за деревом контролёр стоит? Какой ещё тамада, какой приговор? Ты бредишь!!!
— Брежу. Все вокруг бредят. Включая Сахарова, который поди прибалдел от своих таблеток. Мы идем уничтожать Зону, ты что, этого все еще не понял? А она хочет жить. Ей тесно в нынешних пределах. Псевдогигант — штука издалека заметная и медлительная. Возможно, его поблизости не оказалось. У контролёра бывают осечки и ты тому пример. А химера быстра. Меня всегда интересовало, а почему они ещё не вырезали сталкеров и военных как класс. Огневая мощь тут не помощник, сам знаешь.
— Зна… — начал Майк и осёкся. Пауза, дарованная ночным охотником, кончилась.
Химера материализовалась в паре метров перед-над группой со стороны Майка. Удар передними лапами в грудь отправил стоявшего слева Москита в полёт до спины стоящего сзади командира долговцев. Строй смешался. Чёрная торпеда, нет, клякса, размытая темнотой и быстрым движением бесновалась внутри строя. Предельно подвижная и огромная капля ртути, оснащенная когтями и двойным комплектом зубов в двух головах. Москит лежит не шевелясь, главный долговец не находит ничего лучше, как ударить химеру прикладом. Та оттолкнула его лапой, протиснулась мимо и снова исчезла, сопровождаемая привычной свитой визжащего и трассирующего металла.