- Молодые люди, берите, пожалуйста, билеты и идите готовиться к ответу на вопросы.
Сергей и Дмитрий, по очереди, не спеша, выбрали билеты, воззрились на них, как на берестяные грамоты, еле слышно сообщили номера билетов, которые записала вторая женщина-экзаменатор, внимательно наблюдавшая в это время за великовозрастными детьми со следами физических воздействий на физиономиях. Кроме следов драки на лице, у Дмитрия, к тому же, на спине пиджака было приличных размеров грязное пятно, а ворот рубашки был наполовину оторван и торчал возле уха; а у Сергея на одном колене джинсов зияла огромная свежая дыра.
Дмитрий, по дороге к парте, всё рассматривал экзаменационный билет, видимо, ещё не веря, что ему достались такие сложные вопросы. Вообще-то, большинство вопросов по истории были для него более чем сложными, - он не был особо сведущ в этом предмете, и ему оставалось только надеяться на то, что врождённая находчивость подскажет ему в каком именно направлении развивать свою бурную фантазию, которой он обычно пользовался, отвечая на уроках истории, и которой у него было в большом избытке.
Сергей отнесся к подготовке ответа более спокойно и прагматично: он разложил на коленях две шпаргалки и хронически заболел косоглазием, не забывая при этом периодически поглядывать на экзаменаторов, которые, на его счастье, были в это время сильно заняты прослушиванием очередного несусветного бреда. Отвечать начал один из поступающих, очень самоуверенный тип с мутным взглядом, состроивший при этом такое скромное выражение лица как будто он король обеих Испаний и все на свете должны целовать ему руки. В нём была особая, неподражаемая юношеская самовлюблённость, а во всём его виде и движениях, медленных и ленивых, сквозило явное презрение к окружающим и загадочная надменность человека, видевшего Атлантиду. В ответе он плавно и незаметно для себя соскользнул, почему-то, к теме классической немецкой философии, возможно, желая показать свою эрудированность, и вяло пытался распространяться о сущности философской школы, только отдалённо напоминавшей «немецкую», но, при этом совсем не утруждая себя упоминанием имён философов. Когда же его попросили назвать некоторых представителей философской школы, - что само по себе было огромным одолжением со стороны экзаменаторов, - задача для него оказалась немного сложней, чем производить закат солнца усилием воли или пускать реки вспять. Он не нашёлся назвать никаких имён, кроме как Оливер Бирхоф, Франц Бэкенбауэр и Питер Шмейхель. В немецком футболе он был, по-видимому, более силён, чем в немецкой философии. Очки одного из экзаменаторов, после услышанного, медленно сползли со лба, так как женщина стала лихорадочно трястись от сдавленного смеха.
- Оливер Бирхоф, говорите… - стараясь не захохотать, поддельно грозно произнесла вторая женщина. – А чем же тогда занимался барон Мюнхгаузен? - Только оригинальность ответа и неожиданное веселье, охватившее уставших экзаменаторов, спасли великого мыслителя от неудовлетворительной оценки.
Наши новоиспеченные друзья с разбитыми физиономиями были последними испытуемыми и, хотя время для подготовки к ответу давно вышло, оба товарища, пользуясь привилегией последних экзаменуемых, прочно пустили корни в стулья, показывая свою многообещающую способность к усидчивости и тупому упорству. Экзаменаторы от утомления стали многозначительно зевать, в полголоса обсуждая между собой разнообразные методы поливки цветов и засолки огурцов. Но даже после того как они закончили долгое обсуждение, два товарища всё ещё были поглощены бесцельным созерцанием своих скудно исписанных листков.
- Что ж, молодые люди, - лопнуло терпение экзаменаторов, - наверное, вы уже приготовились? Сергей Звягинцев, Ваша очередь отвечать!
Сергей вздрогнул, зачем-то дико огляделся по сторонам, глубоко вздохнул и пошел отвечать. За очень короткое время он рассказал ровно столько, сколь смог списать со шпаргалки, главным спасением для него было то, что он точно указал все необходимые даты, хотя и мало был осведомлён о произошедших в то время событиях. Если бы ему задали какой-нибудь дополнительный вопрос, вряд ли бы он смог внятно на него ответить, поскольку шпаргалка в его голове не вмещала в себя и половины необходимых для ответа знаний. Измученные долгими экзаменами преподаватели больше не имели сил на дополнительные вопросы и поставили ему отметку «хорошо». Звягинцев мысленно перекрестился, поблагодарил высшие силы за удачу и радостно отправился из класса, по пути подбодрив своего нового товарища замысловатыми подмигиваниями.