- Кто ещё хочет?! – закричал прапорщик, не обращая внимания на ругань студента и определенно входя в раж. Пример оказался на редкость поучительным, и все остальные новобранцы начали живо подниматься с кроватей.
- Надеваем быстро штаны и сапоги и с голым торсом резво на спортплощадку, - дико сверкнув глазами, скомандовал прапорщик тоном, не предполагавшим ни малейших возражений. "Опять физкультура", - горько подумал Киселёв. Спортгородок со всевозможными спортивными снарядами находился как раз напротив казармы на искусственной земляной возвышенности. Студенты, периодически подгоняемые прапорщиком, выбежали из казармы, ёжась и сутулясь от утреннего холода, пробежали мимо сонно куривших на крыльце солдат срочной службы, и построились в одну шеренгу перед турниками.
- Приступить к подтягиванию на турнике! – скомандовал Бачу. Студенты стали подходить к турникам, цепляться за них и пытаться показать какое-то подобие усердия, стараясь подтянуться, по возможности, как можно меньшее количество раз; но неугомонный прапор настойчиво подгонял их своими бешеными окриками. Один лишь Лёша даже не пытался прикинуться слабосильным: он, сколько не силился прикоснуться подбородком к планке, так и не смог совершить ни одного подтягивания.
- Тужься, тужься, - кричали ему со смехом остальные новобранцы, - сейчас родишь! – и действительно лицо Лёши своим выражением сильно напоминало лицо роженицы, дающей жизнь, как минимум, тройне.
- Товарищ прапорщик, - правильно, по-военному, но по-студенчески ехидно спросил один из студентов, намереваясь вывести прапорщика из психического равновесия, - а вы сколько раз можете подтянуться?
Бачу сначала как-то странно посмотрел на свой выпиравший из-под рубашки живот, а потом на весельчака:
- Ты что, самый умный? – и тут прапорщик дал свободный выход накопившимся эмоциям, на мгновение открыв перед временными солдатами яркую картину своего внутреннего мира, злобно пригрозив хохмачу, что «кастрирует его колючей проволокой», а если и к этому нежному обхождению тот останется глух, то «раскатает его каблуком сапога» в форму, какую принимает отработанный презерватив и это «прямо на плацу полка».
- Вот это зверь! – прошептал Киселёв Звягинцеву, - не хотел бы я быть на месте наших врагов.
- Пока главными его врагами являемся мы, - также шепотом ответил Сергей.
- Лежать! – заорал прапорщик,- отжимаемся от пола, то есть от земли, – и стал командовать счёт, по которому новобранцы то падали на землю, изредка усеянную травой, то поднимались на вытянутые руки. Прапорщик подошёл к Лёше, делавшем лихорадочные движения, больше напоминавший «танец живота» в положении лёжа, осмотрел его взглядом врача, констатирующего смерть пациента от самоистязания, и признал очевидный факт полной профнепригодности солдата, что для Лёши могло означать только одно: утомительные хозработы на кухне и территории части под заботливой опекой прапорщика Бачу. Студентам было приказано выходить на пробежку, а Лёше заботливый Бачу дал задание идти на кухню, взять бачок с продуктами и отнести его на гарнизонную гауптвахту, где уже две неполных недели отдыхал от мирской суеты младший сержант Ишмуратов. Посадил его туда сам товарищ прапорщик за то, что на его вопрос, почему, будучи дежурным по роте, Ишмуратов не следит за тем, чтобы голуби не гадили на плац, тот, в ответ Бачу, преспокойно сказал, что ему абсолютно всё равно, где гадят «эти самый мерзофакостный голупи», и меньше всего его это заботило бы, если бы голуби делали это товарищу прапорщику прямо на голову. Конечно, подобное неучтивое поведение не могло понравиться товарищу прапорщику, и теперь Ишмуратов сидел в полном уединении в камере, а Бачу ежедневно заботился о том, чтобы тот не умер с голоду. Бачу никак не мог предполагать, что после выхода с гауптвахты сержант отомстит ему самым страшным образом: в его дембельском альбоме, готовом для отправки домой, на одной из общих фотографий у прапорщика Бачу будут булавкой выколоты глаза.
Лёша получил положенный бачок с пищей от дежурного по столовой, получил от него очень чувствительный удар носком нового сапога в копчик, добрёл, корчась от боли, до гарнизонной гауптвахты, получил кулаком в ухо от часового, и только после это был допущен в камеру задержанного. Младший сержант Ишмуратов, на вид очень похожий на плохо дрессированного небритого гамадрила, без особых проявлений радостных чувств осмотрел содержимое пищевого бачка, затем, ненавязчиво и довольно тактично, осмотрел все карманы рохли, молча выгреб оттуда все имевшиеся деньги, дал Лёше крепкий подзатыльник и отпустил его на волю, дабы не портить своего одиночества присутствием инородного тела. Copyright © Roman Revakshyn romanrevakshyn.su