Утром, после очередного тяжёлого подъёма, в умывальной комнате студенты решили обсудить происшедшее ночью.
- Наверное, в следующий раз нам придёт конец, как и обещал придурок в форме! – сказал один студен из института торговли с похоронными нотками в голосе.
- Скорей всего – да! – согласился Звягинцев, ставший центром студенческого сопротивления. – Если мы не расскажем обо всём офицерам или прапору.
- Ты что, хочешь, чтобы мы стучали, - послышался голос Куницына, узнавшего о происшедшем только утром и благополучно проспавшего стычку.
- Н-да, - высказался Киселев, - нас будут называть «стукачами».
- Заговоры молчания полезны только тем, кто совершает преступления и другие нехорошие делишки, - по-книжному правильно сказал Звягинцев.
- Нет, - хором затараторили студенты, - стучать мы не будем!
- Тогда советую каждому написать и быстро отослать домой прощальное письмо и духовное завещание, - сказал Звягинцев.
- Н-да, их, конечно, много, этих солдафонов. - Одумавшись и задумавшись, сказал Куницын, признав серьёзность положения и тщательно почесав нос, подтверждая тем самым древнюю народную истину, что хороший нос чувствует кулак за неделю.
Остальное утро прошло по уже обычному распорядку: занятия на спортивной площадке, бег, уборка территории, потом – завтрак.
25
Самоволка.
Вечером большинство студентов с трудом прикоснулись к ужину, который в этот день, по причине плохого настроения у полкового повара, был особенно несъедобен. Поводом к нехорошему настроению, возможно, послужило неприятное известие, что хлеборез столовой, Толик, немного приболел сифилисом, что было свидетельством того, что в армии он занимался не только нарезкой пшеничных и ржаных батонов. Источником инфекции была легкомысленная особа, к которой повар и сам питал некоторую физическую слабость. Copyright © Roman Revakshyn romanrevakshyn.su
Студенты уже несколько дней мечтали о простой домашней или, хотя бы, магазинной пище. Некоторым начало сниться печенье; о кофе на ближайший месяц можно было забыть, а идти в чайную части было равносильно смерти от рук старослужащих. Куницын, как главный генератор глупых идей, предложил собрать деньги и вечером «быстренько сбегать в магазин», а Киселёв и Звягинцев, как одни из наиболее смелых, вызвались осуществить рискованный план. Идея вызвала шумное одобрение среди студентов, которые все как один одобрили мероприятие и моментально собрали приличную сумму; однако, когда Сергей и Дмитрий спросили, не хочет ли ещё кто-нибудь пойти с ними, все, почему-то, наотрез отказались. Куницын очень предусмотрительно надел наушники плеера, доказывая тем самым известный факт, что трусливые люди – самые предусмотрительные, а ленивые – лучшие изобретатели.
Сергей и Дмитрий вскоре пролезли в дырку в высоком заборе, окружавшем военную часть, сделанную предыдущими поколениями военнообязанных, и отправились за продовольствием. Тропа к ближайшему магазину была протоптана теми же поколениями, и, что называется, не зарастала. Городок, в котором располагалась воинская часть, не изобиловал магазинами, поэтому Звягинцеву и Киселёву понадобилось много времени, чтобы перебежками добраться до ближайшего продуктового магазина. Спешно скупившись, они взвалили на себя четыре сумки, набитые деликатесами и пустились в обратный путь, но перепутали направление движения и вместо переулка, ведущего к части, свернули в другой - все переулки в городке, как назло, были как две капли воды похожи друг на друга. И тут, в переулке, они столкнулись тет-а-тет, то есть нос к носу с прапорщиком Бачу, после трудового дня и ратных подвигов отдыхавшем на широкой скамейке в обнимку с застенчивой девушкой крепкого телосложения. Китель прапорщика был расстегнут, галстук сдвинут далеко в сторону, фуражка висела на крае скамейки.
В полку поговаривали, что десять лет назад у прапорщика была жена, но когда он служил в Забайкалье, её, как рассказывал сам прапорщик, съел медведь, через два дня сам околевший возле казармы от несварения желудка. И после этого ничего не значащего случая прапорщик был холост и открыт для нежных чувств к любой представительнице противоположного пола. А самого прапорщика, как он рассказывал, возле Байкала чуть не сожрали комары. Поэтому, как говорил прапорщик, именно из-за долгого применения противокомариных препаратов, как только он надевал сапоги, у него изо рта сразу начинало пахнуть спиртом.