— Это сумасбродный старик Юноша! — воскликнул президент. — Уж не к нам ли он с визитом?
— Вероятно, к Дробицкому, — отвечал Юлиан. — Но если он будет у Алексея, то следует просить его и к нам…
— В таком костюме? — возразил президент, пожимая плечами. — Впрочем, он дальний наш родственник, его мать была из фамилии Карлинских. Тем более мы обязаны принять его, что он пришел не к нам… Смешной старик! Пойдем к нему навстречу!
Они нашли графа у Алексея. Последний был очень расстроен теперешним визитом и более беспокоился, нежели радовался прибытию дорогого гостя. Встреча с президентом и Юлианом нисколько не смутила графа, он только рассмеялся и, указав на свой армяк и лапти, подал им жесткую руку свою.
— Что это сталось с тобою, милый граф? — спросил президент. — Тебя, право, не узнаешь в этом маскарадном костюме. Я слышал и не верил, а теперь смотрю и думаю, что глаза обманывают меня…
— Нет, не обманывают, милый президент! Это я, собственной особой, тот же, что был прежде, с той лишь разницей, что теперь я молюсь за старые грехи и возродился…
— И ты называешь это возрождением?
— Да, как называю каждую вещь настоящим ее именем. Наша прежняя жизнь была непрерываемым обманом, и мне наконец опротивели поклонение деньгам, уважение к полированному лицемерию, потребность в беспрестанных выдумках, наружная дружба и вообще вся неправда вашей жизни, вот почему я решился насильно переменить себя и сбросить с плеч старую оболочку…
— И в этой тебе лучше?
— Гораздо лучше. Теперь я сознаю, что живу… и не скучаю…
Анна чрезвычайно удивилась, когда увидела в своем салоне гостя в армяке, но несколько слов, сказанных графом, совершенно успокоили ее, под грубым костюмом она тотчас заметила человека высшего образования и происхождения. Разговор сделался общим. Юстин, бедная Поля, снедаемая внутренней горячкой, президент и Юлиан все принимали в нем участие. Старик Юноша незаметно бросал взгляды на Алексея, стараясь понять его положение в здешнем доме и отношение к окружающим лицам. Его поразила необыкновенная красота Анны, и тайное предчувствие сказало ему, что Алексей не мог равнодушно смотреть на это чудное существо. Но, несмотря на свою проницательность, старик не мог заметить никаких признаков любви и сочувствия ни в Алексее, ни в Анне. В любви к Поле граф не мог подозревать Алексея: во-первых, она очевидно была занята Юлианом, а во-вторых, граф хорошо знал понятия Алексея о красоте и прямо заключил, что веселая блондинка не могла понравиться Дробицкому и увлечь его. Граф глядел, догадывался, сидел довольно долго и следил, наконец по некоторым взглядам Дробицкого, казалось, попал на след загадки.
— Ужели он обезумел до такой степени, — думал граф, — что решился пламенно влюбиться в Анну и добровольно обречь себя на вечные страдания? Ужели он так смешон, что вздумал тут мечтать о какой-нибудь надежде? Значит, он совершенно не понимает ни людей, ни кастовых предрассудков. Жаль бедного молодого человека! Надо открыть ему глаза.
С этой мыслью граф переночевал у Алексея, и когда они очутились вдвоем, начал заранее продуманный разговор.
— Радуюсь, что тебе так хорошо здесь, милый Алексей, — сказал он. — Ты живешь точно дома, тебя умеют ценить, любят, уважают… Но довольно ли этого для твоего сердца?
— Разве я могу желать чего-нибудь больше?
— Ты не понимаешь, к чему я говорю это, — возразил Юноша, закуривая трубку. — Я хорошо знаю свет… Когда наша шляхта сближается с так называемыми панами на том основании, что считает себя равной им по своему образованию, уму и сердцу, то почти всегда делает тяжелую, страшную ошибку… Это заблуждение обыкновенно продолжается до тех пор, пока допущенный к сообществу с панами не выскажет им чувств своей братской любви или не попытается потребовать со стороны их какой-либо жертвы. Бывали случаи, что аристократки влюблялись в прекрасных юношей, а паничам нравились хорошенькие девушки незнатного происхождения… Любовь на короткое время сближала обе стороны, но необходимо помнить, что подобная привязанность у панов — одна фантазия и не ведет к тому, к чему она привела бы в другом сословии… Это для них маленькие забавы без последствий. Они воображают, что все можно купить или за все заплатить.