Анна с радостью услыхала о предложении Юстина и тотчас же побежала к Поле.
— Ты идешь замуж? — воскликнула она. — И скрывалась передо мной, неблагодарная! Юстин любит тебя, ты любишь его… дядя Атаназий благословляет вас… Позволь же и мне — сестре по сердцу — поделиться твоим счастьем.
Она взглянула на лицо бедной сироты и в изумлении отступила назад… Поля побледнела, как смерть, и вся дрожала… глаза ее были полны слез.
— Что с тобою?
— Ничего… видно, счастье производит на меня внешнее действие, — произнесла сирота с горечью и бросилась на шею своей подруге…
Несмотря на такое равнодушие, Юлиан задрожал, как лист, когда сестра сказала ему о предложении Юстина: смертельная бледность покрыла лицо его, зубы сжались, и страдание так резко выразилось во всей его наружности, что Анна только теперь заметила истину, догадалась и поняла то, чего прежде и не подозревала.
— Что с тобой, милый Юлиан? — спросила она в изумлении. — Неужели ты не радуешься счастью Поли?
— Я? Напротив, радуюсь… но меня всегда ужасно волнует, если человека постигает какое-нибудь счастье.
— Но тут есть все условия для счастья, — весело перебила Анна. — Равенство положений, сходство мыслей, взаимная склонность сердец… притом же, дядя Атаназий обеспечивает их будущность… чего же больше желать им?
— Правда твоя, милая сестра!.. Они будут счастливы, и я от всего сердца желаю им этого, — отвечал Юлиан, быстро уходя из комнаты. — Поговори об этом с президентом.
Удивленная Анна возвратилась на свою половину, а Юлиан пожелал скрыться от человеческих взоров и заперся в своей комнате. Человек никогда живее не ценит сокровища, как в минуту потери его: теперь в Юлиане вдруг воскресали и подавленная любовь, и чувство долга, и мучение, и невыразимая тоска. Он ходил, как помешанный, ломал руки и упрекал себя за то, что не имел силы воли сомнительному будущему предпочесть настоящее, несомненное счастье. Он размышлял, колебался и в порывах нетерпеливости то хотел бежать к Поле, схватить ее и убежать из Карлина, то покушался убить неблагодарную или, по крайней мере, насмеяться над ней, чтобы излить всю горечь сердца.
Видя, в каком состоянии Юлиан вышел из залы, Алексей сейчас же отправился за ним и сказал:
— Я знаю все! У тебя не достало сил и смелости бороться за собственное счастье и поссориться со светом. Теперь старайся хладнокровно и мужественно перенести необходимые страдания… Не избегай их, стой твердо.
— Ты прекрасный советник, — сердито воскликнул Юлиан, — потому что сам холоден как гранит и построил свою жизнь так, что она всегда идет регулярно, точно английские часы… Пожалуйста, оставь свои наставления и забудь обо мне.
В эту минуту вошел президент, издали наблюдавший за молодыми людьми. Он считал неудобным оставлять Юлиана наедине с Алексеем и давать тому возможность иметь влияние на образ мыслей племянника. С веселой улыбкой он еще на пороге сказал Юлиану:
— Вот у нас готовится свадьба! Ты уже должен знать, что Юстин женится на Поле. Я чрезвычайно рад этому, потому что невозможно подобрать лучшей пары. Живая и горячая Поля прекрасно поступает, что идет за слепого Гомера… по крайней мере, он не будет видеть ее прихотей, в которых у нее, конечно, не будет недостатка. Надобно, однако, нам что-нибудь сделать для Поли, если дядя Атаназий дает им Горы.
— Без сомнения, — проговорил Юлиан в замешательстве. — Анна распорядится этим…
— Она уже говорила мне о приданом — это само собой, но, может быть, еще не мешало бы дать ей каких-нибудь пять сот дукатов на булавки…
— Если только она примет…
— Об этом не беспокойся! Но дело повернулось так горячо, что мы не успели даже заметить, как они влюбились, дали друг другу слово, условились и через две недели назначили свадьбу… Если бы тебе удалось так же скоро сладить с панною Гиреевич!
— Мне никогда и ничто не удастся, милый дядюшка! — воскликнул Юлиан, взглянув на выходившего Алексея.
— Откуда же явилось в тебе такое сомнение?
— Это одно предчувствие!
— Если предчувствие, так, значит, вздор. Перестань набивать голову подобными пустяками. Любовь Поли и Юстина, право, не стоит того, чтобы завидовать ей — и я отнюдь не желаю тебе подобного счастья. А если, в самом деле, они возбуждают в тебе зависть, так ведь ты тоже всегда можешь завязать где-нибудь интрижку и покончить ее, когда надоест… Да отчего бы не попытать счастья хоть бы даже с Полей: ведь через несколько месяцев поэт, конечно, надоест ей, и она с радостью улыбнется тебе… Ты, милый Юлиан, должен быть откровенен со стариком-дядей, потому что он второй отец твой… Мне кажется, что ты питал маленькую симпатию к Поле. Да тут и нет ничего удивительного. Девушка хорошенькая, головка умная, талантов много, сердце пламенное, вы жили вместе… Но для тебя все-таки большое счастье, что Юстин берет ее.