– Неужели выходим на открытое место? – спросил Сандокан. – Я мечтаю о глотке свежего воздуха.
– Тихо, – сказал Тремаль-Найк. – Где-то здесь носорог.
– Но его нигде не видно.
– Он мог затаиться в зарослях. Янес, вышли на разведку трех человек.
Едва португалец сделал знак трем малайцам подойти к ним, как впереди показалось открытое пространство с озерцом желтоватой воды, поросшим тростником и листьями лотоса.
На противоположном берегу виднелись какие-то развалины: колонны, арки, обломки треснувших стен – видимо, остатки древней пагоды.
Сандокан быстрым взглядом окинул водоем и тут же отпрянул назад в заросли.
– Он там, этот зверюга, – прошептал он. – Похоже, он дожидается нас, чтобы наброситься.
– Взгляну-ка и я на это чудовище, – сказал Янес.
Он лег на землю и ловко пополз среди бамбука туда, где кончались заросли. Огромный носорог стоял на берегу пруда, наполовину погрузив свои ножищи в грязь и опустив голову. Его страшный рог был направлен в сторону людей. Это был один из самых крупных экземпляров, почти в четыре метра длиной и больше метра высотой. Его уродливая голова, короткая и треугольная, вросшая в массивное бесформенное туловище, казалась страшным тараном, на конце которого торчал длинный и острый рог.
– Ну и зверь! – воскликнул Янес, разглядывая его. – Неужели он не даст нам пройти?
– Скоро он не уйдет, – ответил осторожно подошедший бенгалец. – Они упрямы, эти животные.
– Мы можем стрелять в него прямо отсюда. Шесть пуль достаточно, чтобы свалить его.
– Гм! Сомневаюсь в этом.
– Мы с Сандоканом убили не одного в лесах Борнео. Правда, те были не такие огромные.
– Когда он стоит, трудно поразить его насмерть.
– Это почему?
– Складки, которые собираются на его броне, прилегают одна к другой и мешают пуле проникнуть внутрь. Когда же он идет, они раздвигаются, оставляя открытой внутреннюю ткань. Тогда вполне можно пробить шкуру.
– Пусть его убьют где-нибудь в другом месте. А мы попытаемся просто обойти этот пруд.
– Именно это я и хотел предложить. Постараемся по крайней мере добраться до развалин той пагоды. За ее колоннами и стенами мы будем в безопасности.
– Лишь бы он не заметил нас.
– Пока мы не выйдем из зарослей, он не двинется, – успокоил Тремаль-Найк.
Они вернулись к Сандокану, который совещался со своими малайцами, что предпринять, чтобы не подвергать опасности двух женщин.
Предложение Тремаль-Найка было сразу одобрено. На том берегу, усеянном обломками и огромными каменными глыбами, носорогу негде было бы развернуться. Стрелять же по нему было бы удобнее.
Убедившись, что чудище не переменило позицию, они углубились в заросли, стараясь обогнуть пруд, не производя шума. До развалин оставалось уже не более ста шагов, когда со стороны пруда послышалось громкое пыхтение и вслед за тем тяжелый галоп, от которого задрожала земля. Исполин бросился в заросли, в ту сторону, где прятались его враги.
Янес схватил за руку Сураму с криком:
– Бежим! Он у нас за спиной!
Заслышав это восклицание, носорог, который устремился было по своей старой тропе, сделал резкий поворот и бросился вслед за ними. Казалось, поезд на всех парах врезался в заросли бамбука. Толстые стволы ломались, как соломинки, падая в сторону, как скошенная трава.
Обе женщины и с ними весь отряд ударились в отчаянное бегство. За несколько минут они добежали до развалин и укрылись за колоннами, за огромными гранитными глыбами. Но в тот же момент зверь выскочил из зарослей и устремился вперед, опустив голову и выставив воинственно свой ужасный рог.
Янес и Сандокан выстрелили одновременно, почти в упор.
Раненый колосс встал на дыбы, как пришпоренная лошадь, и с яростью бросился на каменную стенку, которая прикрывала их. Не выдержав мощного удара, она треснула. Кирпичи разлетелись, и оба пирата повалились среди ее обломков, выронив карабины.
Тремаль-Найк, который вместе с Сурамой и вдовой успел взобраться на огромную каменную глыбу, издал крик ужаса, уверенный, что они погибли.
И вдруг все увидели, что носорог отчаянно роет землю своими огромными ногами, по которым густо стекает темная кровь.
– Готов! – раздался чей-то воинственный голос.
Это один из малайцев, бросившись на помощь Сандокану и португальцу, сумел подобраться к нему сзади и своим парангом разрубил исполину сухожилия задних ног.
Животное упало, издало страшный крик, но тут же опять поднялось. Однако этой минуты хватило Сандокану, Янесу и малайцу, чтобы спрятаться за каменной стеной.
Их товарищи подняли карабины и открыли бешеный огонь.
Весь израненный, с перерезанными ногами, носорог несколько раз крутанулся вокруг своей оси и, как безумный, испуская оглушительные вопли, бросился в пруд, оставляя за собой полосы крови.
Несколько минут он бился в воде, поднимая вокруг себя красные волны, попытался было вернуться на берег, но силы изменили ему. Он упал. Еще несколько мгновений его тело содрогалось в конвульсиях, потом вся огромная серая масса оцепенела, погружаясь понемногу в топкое дно.
– Ему конец, – сказал Янес. – Ну и громадина, черт побери!
– Эти животные страшнее тигров, – сказал Сандокан, наблюдая, как погружается в воду мертвое тело. – Он разнес эту стенку, словно она картонная. Без этих двух ударов парангом не знаю, как бы мы выпутались.
– Твой малаец сразил его слоновьим ударом? – спросил Тремаль-Найк.
– Да, – ответил Сандокан. – У нас слонов убивают, подрезая им жилы на задних ногах.
– Жаль, что нам не достанется его рог!
– Ты хочешь иметь его? Тело не погружается больше, и голова на поверхности.
– Это самый завидный охотничий трофей.
– Я поручу нашим людям отрезать его. А мы расположимся здесь на пару часов и позавтракаем. Слишком жарко, чтобы продолжать путь.
Заметив близ развалин пагоды несколько тамариндов, которые давали густую тень, они направились туда отдохнуть.
Малайцы уже достали из сумок съестные припасы, состоящие из сухарей, консервов и бананов, которые они набрали на берегу реки, прежде чем покинуть башню-убежище.
Место было живописное, и воздух не такой душный, как в джунглях, хотя солнце струило на пруд целые огненные потоки, вызывая сильнейшее испарение воды. Глубокое молчание царило в окрестных джунглях. Даже птицы не были слышны, они замолчали, казалось, устав от жары.
Покончив с завтраком, Янес, Сандокан и Тремаль-Найк направились к пагоде и принялись с любопытством разглядывать ее колонны и стены, испещренные надписями на санскрите, ее арки и полуразбитые статуи, изображающие слонов и фантастических животных.
– Она что, когда-то принадлежала тугам? – спросил Янес, который разглядел на верху колонны фигуру, более или менее похожую на богиню Кали.
– Нет, – ответил Тремаль-Найк. – Должно быть, она была посвящена Вишну; я вижу на всех колоннах фигуру карлика.
– А он был карликом, этот бог?
– Он стал им в своем пятом воплощении, чтобы усмирить высокомерного великана Бели, который победил и изгнал богов из Сургана, то есть из рая.
– Он важный бог, этот Вишну.
– Самый почитаемый после Брамы.
– А как получилось, что карлик победил великана? – со смехом спросил Сандокан.
– Хитростью. Вишну поставил себе цель освободить мир от всех злодеев и гордецов, которые мучили человечество. Победив многих из них, он задумал укротить также и Бели, который хозяйничал и на земле, и на небе. Вишну предстал перед ним в облике карлика-брамина. Смиренно он попросил великана уделить ему три шага земли, чтобы построить хижину.
Бели, хозяин целого мира, посмеялся над глупостью карлика и ответил, что он мог бы попросить у него и что-нибудь посущественнее. Но Вишну настаивал на своей просьбе, говоря, что ему, такому маленькому, трех шагов земли будет вполне достаточно.
Великан согласился и, чтобы подтвердить этот свой дар, вылил ему на руки священную воду. Вишну сразу вырос до такой необыкновенной величины, что наполнил своим телом всю Вселенную. Одним шагом он отмерил землю, другим – небо, а третьим приступил к великану, чтобы тот отдал ему все, что отмерил.