Когда через несколько минут они вышли на палубу, манти был уже на борту, а полицейский остался в лодке в компании нескольких козочек, которые жалобно блеяли между ее бортов.
Как и сказал боцман, этот колдун был представительный старик с длинной седой бородой, спускавшейся на загорелую грудь, с резкими чертами лица и колючими черными глазами, сухо блестевшими из-под седых бровей.
На лбу, а также на руках, на груди и животе у него были заметны особые полоски: знак последователей Шивы. Его сухое тело прикрывала лишь набедренная повязка.
– Что ты хочешь? – спросил Сандокан по-английски.
– Принести в жертву козу в честь Кали-Гхат, ведь сегодня кончается ее праздник, – ответил колдун на том же языке.
– Но мы не индийцы.
Старик чуть прикрыл глаза и сделал удивленный жест.
– Кто же вы тогда?
– Это неважно, старик.
– Но вы приехали издалека?
– Пожалуй.
– Тогда я принесу жертву за ваше благополучное возвращение домой. Ни один экипаж, даже иностранный, не отказывает в этом манти. Никто не хочет его проклятия. Спроси у полицейского, который со мной.
– Ну хорошо, приступай, – махнул рукой Сандокан.
Старик взял из лодки маленькую черную козочку, достал из сумки кувшин с маслом и два кусочка дерева: один плоский с отверстием посередине, другой в виде палочки, слегка заостренной.
– Это священное дерево, – сказал он Янесу и Сандокану, которые наблюдали за его действиями.
Он вставил заостренную палочку в отверстие плоской деревяшки и при помощи кожаного ремня начал быстро ее вращать.
– Похоже, он добывает огонь, – сказал Сандокан.
– Священный огонь для жертвоприношения, – улыбаясь, ответил Янес. – Какие забавные суеверия у этих индийцев.
Через полминуты из дырки вырвалось пламя, и обе деревяшки загорелись, быстро запылав. Манти торжественно отвесил четыре поклона: сначала на восток, потом на запад, затем на юг и, наконец, на север – и заговорил нараспев молитвенным тоном:
– О светочи Индии, Соурга и Агни! Вы, что освещаете землю и небо, примите кровь жертвы, которую я предлагаю Кали-Гхат, вместо крови людей, которые здесь рядом со мной…
Он сложил два священных полена, дав им догореть и обуглиться, потом бросил их на медную плиту и полил маслом из кувшина. Оживив этим пламя, старый колдун взял козочку, вынул нож и ловким ударом обезглавил ее, направив кровь на священные поленья.
Когда вся кровь вытекла, и огонь погас, он провел пальцем по оставшейся золе и поставил им какой-то знак у себя на лбу и на подбородке. Затем, приблизившись к Сандокану и Янесу, поставил такие же знаки и у них на лбу.
– Теперь вы можете отправляться в путь безбоязненно, ибо дух Агни и сила Кали-Гхат с вами, – сказал он при этом.
– Ты кончил? – спросил Сандокан, протягивая ему несколько рупий.
– Да, господин, – ответил старик, вперяя в Тигра Малайзии пристальный взгляд. – Когда же вы отплываете?
– Ты уже второй раз задаешь мне вопрос, – сказал Сандокан. – Почему тебя это интересует?
– Этот вопрос я задаю всем после жертвоприношения, но ты можешь не отвечать на него. Прощай, господин, и пусть Шива и Агни, а также Кали-Гхат помогут тебе.
Он взял обезглавленную козу и спустился в лодку, где полицейский в ожидании его покуривал на кормовом сиденье сигарету. Лодка отошла от трапа, но, вместо того чтобы спускаться по реке к другим парусникам, развернулась и пошла вверх по течению, огибая корму «Марианны». Седобородый манти, сам севший на веслах, так и впился взглядом в корму, на которой золотом было выведено название судна. Но, заметив, что оставшиеся провожают его взглядом, быстро отвернулся и старательно принялся грести.
Сандокан и Янес взглянули друг на друга.
– Что ты думаешь об этом старике? – спросил Сандокан.
– Думаю, что этот забавный обряд был только предлогом, чтобы подняться на борт, – ответил португалец, слегка встревоженный.
– У меня такое же чувство.
– Неужели нас провели, как мальчишек?
– Но откуда им было знать, кто мы такие и зачем явились сюда? Они что, в самом деле колдуны и якшаются с нечистой силой?
– Не знаю, не знаю, – сказал Янес задумчиво. – Подождем Каммамури.
– Ты, кажется, встревожился, Янес.
– И есть отчего. Если туги уже знают о наших намерениях, нам придется нелегко.
– Но, может, нам просто почудилось это? – сказал Сандокан. – Может, и вправду этот нищий старик всего лишь хотел заработать несколько рупий своими заклинаниями?
– Но эти вопросы, заданные настойчивым тоном, этот взгляд, которым он точно хотел проткнуть наши борта.
– Неужели и полицейский с ним заодно?
– Довольно странно, что полицейский сопровождал этого нищего старика. Что, полицейскому больше делать нечего?
Сандокан прошелся молча по палубе. Потом покачал головой и уверенно сказал:
– Наверняка это туги. И один из них представился полицейским, чтобы лучше провести нас.
Португалец посмотрел на Сандокана серьезно.
– Ты так думаешь?
– Ставлю сто против одного, что и ты склоняешься к этому.
– Да, дружище. Скорее всего, нас опять провели. Индийский Тигр пока что хитрее Тигра Малайзии.
– Ты прав, – усмехнулся Сандокан. – Это хитрость цивилизованная, а наша дикарская, простая. Но ничего, мы возьмем реванш. Да и сейчас этот мошенник манти ничего не узнал от нас.
Он шагнул к борту и, приложив ладонь козырьком к глазам, стал наблюдать за шлюпкой, которая скользила среди стоящих на якоре кораблей.
– Шлюпка с головой слона, – сказал он. – Та самая, что вчера привезла Каммамури. Пора бы ему уже объявиться.
Они поднялись на капитанский мостик и действительно увидели эту шлюпку, которая, ловко маневрируя среди стоявших на якоре и двигавшихся по реке судов, приближалась к «Марианне». В ней было четыре гребца и рулевой – судя по костюму, мусульманин.
Вскоре шлюпка подошла к борту «Марианны» и остановилась у трапа. Рулевой в мусульманском костюме, отдав какие-то приказания гребцам, быстро поднялся на борт и склонился перед Янесом и Сандоканом в характерном поклоне.
– Не узнаете? – спросил он с улыбкой. – Тогда не узнают и туги.
– Прекрасно, милейший Каммамури! – воскликнул Янес. – Если бы не твой голос, я бы сейчас приказал своим матросам швырнуть тебя назад в шлюпку.
– Чудесное превращение, – подтвердил Сандокан. – Ты просто преобразился, дружище!
Верный слуга Тремаль-Найка действительно был неузнаваем – настоящий мусульманин, ни дать ни взять. Его костюм походил на турецкий или татарский, и в дополнение ко всему он приклеил себе великолепную черную бороду, придававшую ему весьма внушительный вид.
– Замечательно, – повторил Янес. – Ты неузнаваем, дорогой Каммамури. Ты мне кажешься каким-то святым из Мекки. Не хватает только зеленого на тюрбане.
– Предосторожности не лишни, господин. Сегодня утром я опять заметил, что вокруг дома моего хозяина бродят подозрительные личности.
– Вероятно, за тобой следили, – сказал Сандокан.
– Я принял все меры, чтобы запутать свой след.
– Смотри, туги очень хитры. Мы в этом и сами уже убедились. Они уже поняли, что мы друзья твоего хозяина, и устроили слежку за нами.
Каммамури сделал испуганный жест и заметно побледнел.
– Это невозможно! – воскликнул он.
– Они даже пытались убить нас, когда мы возвращались на судно, – сказал Сандокан.
– Убить вас?!
– Да, но покушение не удалось, а из наших двух пуль одна не пропала даром. А утром к нам на судно явился колдун, чтобы принести жертву богине Кали.
– Манти, – подсказал Янес.
Каммамури вскрикнул и страшно побледнел.
– Вы сказали, манти? – вскричал он.
– Ты его знаешь? – с беспокойством спросил Сандокан.
Но Каммамури безмолвствовал, с глазами, полными ужаса.
– Говори, – сказал ему Янес. – Кто этот человек? Ты его знаешь?
– Как он выглядит? – спросил Каммамури сдавленным голосом.
– Высокий и тощий старик, с длинной седой бородой и черными глазами, сверкающими, как раскаленный уголь.