— Суши весла! — умышленно громко, чтобы услышали моряки, скомандовал самому себе Костя.
Катер, заглушив мотор, медленно приближался к лодке.
В эту минуту Костя услышал позади себя шумный плеск весел и вздохнул с облегчением: подходил Познахирко. С катера тоже увидели вторую лодку и приказали остановиться, что Познахирко послушно выполнил. При этом он чуть отвернул, так что его лодка будто случайно подошла к катеру с другого борта.
Дальнейшие события произошли очень быстро. Катер очутился между лодок. Епифан Кондратьевич громко крикнул:
— Причаливай!
Настя и Борька подгребли одним сильным ударом весел. Костя и Слава тотчас повторили маневр. На катере выжидали, несколько удивленные таким послушанием. В то мгновение, когда лодки стукнулись в оба борта катера и с катера в лодку Шумилина прыгнул вражеский матрос, Епифан Кондратьевич скомандовал зычным, совсем на свой не похожим голосом:
— С двух бортов на абордаж!
В миг посыпались в стороны ветки, листья, тряпье, и перед обомлевшим экипажем катера предстали советские моряки. Три винтовки нацелились с двух лодок и, пока солдаты приходили в себя, моряки уже очутились на катере. Микешин схватился с офицером, моторист Виленкин, действуя тесаком, старался проложить себе дорогу к мотору, а Зозуля работал и штыком и прикладом. Даже раненный в руку Абдулаев помогал товарищам.
Дрались врукопашную. Ни один выстрел не успел потревожить тишины раннего утра. Предположение Познахирко оправдалось: всё кончилось так же быстро, как началось. Офицер и сопротивлявшаяся часть экипажа катера отправились за борт, остальных связали, и герой дня — Епифан Кондратьевич, единодушно избранный капитаном, вступил в командование захваченным катером.
Виленкин уже хозяйничал в кабине моториста, мотор заработал, лодки приказано было взять на буксир, и вся «эскадра» в кильватерном строе победно двинулась, торопясь уйти подальше, под прикрытием редеющего тумана.
Теперь все были вооружены личным оружием, имели сверх того ручной и станковый пулеметы. Оставаться на хуторе было опасно. Лучше всего уйти на катере к Каменной косе, где в старой каменоломне, знал Познахирко, скрывались партизаны. Но там ли они еще? Связи нет, а двигаться без точных сведений рискованно.
Поэтому Епифан Кондратьевич советовал покуда выждать, а в случае опасности уходить вверх по Казанке к Волчьему Горлу, где никакой черт их не найдет. Сейчас же послать ребят морем в разведку на Каменную косу. Взрослому человеку это труднее: места там открытые, рядом — дорога. А ребята что на воде, что на земле — все одно ребята. На худой конец, отнимут у них лодку и прогонят. Только и всего.
К мнению Епифана Кондратьевича теперь прислушивались. Предложение было принято. Таким образом, желание Кости и Славы осуществилось: они отправлялись в разведку.
— Что, рад? — спросил Славу отец.
Исхудалый, с заострившимися чертами лица, в одной тельняшке и форменных брюках, стянутых ремнем, Николай Евгеньевич мало походил на того доктора, каким его знали в городе. Но здесь, на хуторе, его знали именно таким, каким он выглядел сейчас. Один Слава с грустью замечал, как изменился отец.
Но и Слава и Костя изменились. Скуластое веснушчатое лицо Кости сделалось медно-красным от постоянного пребывания на солнце, кожа сильно лупилась на скулах и на носу, руки огрубели, плечи раздались, окрепли, и все его худое, костлявое тело окрепло, закалилось в этой полной лишений жизни.
Слава изменился не так заметно. Румянец по-прежнему пробивался на его круглом, сильно посмуглевшем лице, но движения были уже не ленивыми, как прежде, а уверенными, проворными, взгляд черных глаз не добродушный, а пристальный и немного исподлобья. Глядя на сына, Николай Евгеньевич испытывал остро щемящее чувство. Да, детство ушло безвозвратно. Его сын стал другим.
Сопровождаемые добрыми пожеланиями, Костя и Слава быстро собрались в дорогу. На клочке бумаги Епифан Кондратьевич изобразил по памяти приблизительный план каменоломни: главный ход и четыре боковых: один налево, три направо. По его предположениям, партизаны, если они еще там, скорее всего помещаются в левом ответвлении, которое имеет два выхода: к морю и на солончаки, что, конечно, представляет большое удобство.
Наконец все готово. Лодку перегнали в устье Казанки, к острову, чтобы ребятам не пришлось в темноте (засветло отправляться рискованно) плутать среди речных отмелей. Провожали их Николай Евгеньевич и Микешин. Остальные под командой Познахирко рубили молодой орешник, камыши, лозу и маскировали катер.