— Порно, — шепнул Антон. Застенчиво прикусил нижнюю губу ровными, красивыми зубками, ожидая реакции на признание.
— Гейское? — почему-то сорвалось с языка Сеньки. Сам выпучился от своего вопроса.
Антон же кивнул, не поведя бровью:
— Гетеро тоже.
— И хорошо продается? — осторожно уточнил тракторист для справки.
— Неплохо, — заулыбался собутыльник. — На машину кредит брать не пришлось.
— Ёж моё ж, — уважительно протянул Семён. — Инет мощная сила!
Предложил за это выпить. Антон от тоста отказался:
— Не, я щас лопну, не могу больше пить.
— За чем дело стало? — оскалился Сенька, радушно поведя рукой. — Иди отлей — и заново начнем квасить!
Хихикнув не вполне трезво, гость послушно поднялся из-за стола.
— А на обратном пути зайди на кухню и вылови из банки еще огурчиков! — велел хлебосольный хозяин, вручив опустевший салатник.
Пока собутыльник вышел, Сенька намеревался бодренько вскочить, сбежать через окно на двор… А он у себя дома! Как хочет, так и выходит из дома! Да за банькой можно окатиться холодненькой водой из поливального шланга. Полегчает!..
Не так-то всё оказалось просто на деле, как в планах. Он дёрнулся с места — смачно кое-чем приложился о край столешницы — и тут же плюхнулся обратно на стул, шипя матерно. Из-за стола пришлось выползать крайне аккуратно: натянувшиеся кобурой тонкие трикошки нисколько не скрадывали чувствительность, а взмокшая головка деревянной подпоркой упиралась в столешницу снизу. Любое движение — и молнии по всему телу. Он и не замечал раньше, что этот стол такой низкий… Или стул высокий?.. Или его дубинка обнаглела, вытянулась изо всех силушек, чтобы «одним глазком» на собутыльника глянуть…
Кое-как вылез. Пошел вразвалочку — какое тут через окно сигать! С крыльца бы спуститься, не расплескавшись. Дубинка гордо реяла впереди владельца, флагштоком наперевес, отмахивая в такт шагам.
Так и потащил подобранный с грядок шланг для поливки, второй рукой прижимая к животу собственный, чтобы не маячил.
К греху, Сенька совершенно не подумал, что из окна кухни путь через огород за баньку прекрасно просматривался. А походка в стиле «пингвину яйца жмут» особенно привлекает внимание.
Антон засмотрелся. Машинально взял маринованный огурчик покрупнее, прикусил зубками, лизнул, тесно обхватил губами… От самозабвенного созерцания отвлекла малоприятная шершавость соленого смородинового листа, приставшего к языку с огуречной попки.
***
Часть 7
…На удивление, похмельем Сенька не мучился. Под утро пестрые, сладкие, завлекательные сны в голове крутились, аж глаза продирать было жалко.
Когда продрал, сразу вспомнил о госте. Из Катькиной спальни больше не доносилось мышиное клацанье, значит, пока спит. Еще бы! До самого рассвета шелестел клавой, Сенька даже сквозь сон слышал. Хотя звукоизоляция в избушке нормальная, и на бессонницу он раньше не жаловался… А тут — на тебе! Бесшумные клавиши из соседней комнаты через дверь услыхал. Как будто сам во сне нарочно прислушивался — здесь ли, рядом ли. И обратно со спокойной душой нырял досапывать, удостоверившись.
Что за фигня?..
Нет, он прекрасно помнил, как надулся пивасиком. Обливался холодной водой за банькой. Потом опять выдул пару жестянок. Пришлось идти в душ. Потом явилась пра-тёща с Егозой, смололи запас Тошкиного шоколада, который он держал на случай творческого кризиса. А ближе к ночи Сенька намеревался устроиться спать на диване в гостиной, под кино, на коленях Антона. Прикинулся захмелевшим больше, чем был на самом деле. Но тот просёк притворство — заставил пойти улечься по-человечески, в кровать.
— А тебе — туда! — вися на подставленном дружеском плече, Семён ткнул пальцем на дверь Катькиного «будуара». — Жена велела тебя к ней определить. Говорит, у нее пылюги меньше. Вот интересно, она же сама убирается во всём доме! Пылюгу вытирает одной тряпкой, и у меня, и у себя. А при этом утверждает, что в моей спальне пыли больше! Вот откуда, скажи, а?
— Вы спите с женой в разных комнатах? — уточнил Антон.
— В каждой семье свои странные привычки! — вздернул к потолку указующий перст хозяин.
…Семён за это ленивое солнечное утро успел многое, хотя и приходилось по родному дому на цыпочках передвигаться. Во-первых, перед тем как вылезти из кровати, избавился от стояка. Трижды. Небывалая роскошь. Сбегал в душ, потом приготовил пожрать, дважды позавтракал, проверил огород: собрал полведра раннего урожая с теплицы, полил грядки. Сбегал в сельпо за пивом на вечер…
А Тошка всё дрых.
Сенька понимал, что городские привыкли к ночному расписанию. Но не завтракать до часа дня? Эдак можно вообще не проснуться и помереть во сне от голоду. Пошел всё-таки проведать.
На цыпочках прокрался в комнату. Антона не видать — поверх одеяла Гошка свернулся, курган монгольский, косоглазый. Щастлив, вибрирует, коготками пододеяльник дырявит.
— Вот ты где! — удивился хозяин шепотом. — А я тебе битый час зову жрать, а ты не соизволишь!
Пришлось подойти к кровати, чтобы утонувшего в пуховых подушках гостя разглядеть. Спит крепко, просыпаться не собирается…