Здесь не станут отправлять его тело на препарирование. Не дадут резать. Захлебнулся, ничего более.
Он снова вынырнул. Глазам было горячо от слез. Он слабак!! Какой же он придурок!!!
Он с рычанием, грызя губы до боли, поплескал по воде руками.
Даже утопиться не умеет.
Время уходит!! Он физически ощущал, как утекают минуты сквозь пальцы. И эти драгоценные, последние минуты его никчёмной жизни — они были скользкими и ледяными.
Ледяными?.. Он нащупал ключ? Ключ — к своей смерти. Подземный ключ с ледяной водой, о котором упоминал Сенька.
Сенька… Шикарный красавец с широкими плечами.
Вот. О нем Антон и станет думать, выдыхая последние пузырьки воздуха в мутную толщу илистой воды.
Леденящие струи огладили ноги от ступней, по коленям, добрались до пояса. Мышцы икр быстро скрутило болью. Сердце заколотилось чаще. Больно. Правда, очень больно.
Он закричал — но в горло полилась вода. Невкусная, противная, гадкая вода.
Он бился и махал руками. От этого становилось только холоднее.
Он хотел потерять сознание… Но его лишь парализовало. Он не чуял ни ног, ни рук. Он перестал ими владеть, не слушались. Сердце судорожно сжималось через раз, рассылая волны паники по трясущемуся в крупной дрожи телу.
Его тянуло на дно…
Он всё видел и осознавал. Это была смерть. Его смерть.
Долгожданная.
Но он больше не хотел ее!!
И ничего не мог сделать.
***
Часть 14
… — Ваш дачник? — окликнул пра-тёщу участковый.
— Наш!! Тошка!! — обрадовалась Егоза. Поскакала по берегу вперед прабабки.
Прабабка охнула, припустила, ковыляя, к воде.
Егоза уже нагнулась над распластанным по травянистому склону приятелем, участливо спрашивала:
— Тош, ты заболел?
Участковый отрывисто велел отойти девчонке в сторону, чтобы не мешалась. Продолжил делать искусственное дыхание рот в рот и непрямой массаж сердца.
— Зачем вы его целуете?! — возмутилась малявка. — Ба!! Позвони папке! Его жениха дядя полицейский целует!!
Антон слабо закашлялся. Наконец-то. Усач уже думал отступиться.
Полицейский перевернул утопленника на живот, приподнял, заставив кое-как держаться на четвереньках, стал вытряхивать из него воду, резко нажимая на диафрагму.
— Отойди, я ж сказал! — с досадой крикнул усач малявке.
Та отскочила, ойкнув, от потока воды, полившегося изо рта, из носа. Утопленник задыхался, фыркал, кашлял, пытался глотнуть воздуха — и снова его тошнило проглоченной и вдохнутой водой.
— Что ж вы за своим дачником плохо следите? — ворчал полицейский. — Я ж ему сказал — не лезь в воду, даже если снасть оборвешь. Нет же! Блесна ему дороже собственной шкуры. А у него сердце слабое, у идиота. Еле успел. Хорошо, волосья ярко выкрашены, заметно на воде издалека. А как я добежал — уже вниз ушел. Так что с самого дна его вытащил. Городская немочь, ё-пе-рэссстт, плавать не умеет, а лезет!
— П-п… п-простите… — выстучал зубами утопленник.
— «Простите!» — разозлился участковый. — Думать вовремя надо, а не извиняться потом! Всплыл бы через неделю — распухший, синий. То-то красавцем смотрелся бы в гробу!
Антон всё слышал. Всё понимал. Его колотило от смертельного холода. Он хотел рыдать и смеяться одновременно. Мог только стучать зубами и молчать.
… — Он утоп! Утоп!
Таким верещанием встретила Егоза вломившегося в калитку родного дома Сеньку.
— Совсем утоп!! До смерти!! Не дышал!!
Сенька отцепил от себя почему-то счастливую не в меру дочурку: вот уж не думал, что вырастил такую бессердечную! Радуется беде того, кто кормил ее вкусностями!
— А дядя полицейский его вытащил! — докладывала малявка, захлебываясь от впечатлений. — И стал крепко-крепко целовать! И Тошка ожил! Как принцесса! От поцелуев! А потом дядя полицейский его отнес на руках домой! Ты представляешь!..
Если честно, Сенька не слушал. Вломился в дом. И замер на пороге комнаты. Чуть сердце из груди не вырвалось.
— Куда, в грязных сапожищах-то? — возмутилась пра-теща.
Семен притулился плечом к дверному косяку. Выдохнул.
Тошка, закутанный в плед, стучал зубами о чашку с кипятком, пытался пить мелкими глоточками под бдительным присмотром бабки. А усатый участковый, переодетый в вещи Сеньки, которые были для него мало сказать тесноваты, но зато сухие — угощался рюмочкой коньяка, позаимствованного пра-тещей из новогодней Катерининой заначки.
— Вот, недоглядели за твоим дачником! — сообщил участковый.
Оценив выражение Сенькиной физиономии, и полицейский, и бабка, прихватившая малявку, поспешили удалиться, вспомнив о срочных делах. Решили переложить дальнейшие спасательные мероприятия на более подходящие по ширине плечи.
— В баньке бы его попарить, — на прощание высказал дельную мысль участковый.
Баньку топить было недосуг. А идея Сеньке понравилась. Сгробаздав дрожащего Тошку в охапку, понес в душ. Раздел, не взирая на вялое сопротивление, врубил воду погорячее. Притулил к стеночке. Влез в кабинку вместе.