— Вы там только поосторожнее кувыркайтесь, хорошо? У него всё-таки сердце.
— Я в курсе, — отозвался Сенька, тоже сбавив тон. — В аптеку путь разведан, таблетки под рукой, приемы реанимации осваиваем. Выражаю готовность ходить на курсы медсестер!! — рявкнул он зачем-то напоследок.
— Куда ты собрался?! — взвился Тошка, полез отбирать телефон. — Я «медсестру» трахать не буду!!
— «Медбратика», — поправил занудно Сенька.
— Тем более!!
— А тракториста?
— Идиота, — заржал Тошка. В трубку для сестры добавил: — Не выходи сейчас ко мне в блог. Тебе это не надо видеть. Я потом всё сотру, обещаю.
Он отключился. Совсем выключил мобильник.
— Я те сотру!! — рявкнул с хохотом напополам Семён. — Моё!! Не смей!
— Хорошо, — смилостивился Тошка, елозя на простынях, подлаживаясь поближе под налившийся жизнью ствол Сеньки. — Я перенесу в закрытый альбом. И дам пароль только тебе.
На это Сенька был согласен.
— Ты ж мне всю репутацию коту под хвост, — шептал Тошка, обнимая тесно и жарко. — Я столько лет старался, изображал из себя… А ты — в один момент!..
***
Часть 16
…Потом лежали в объятиях друг друга. В окошко заглядывало закатное золотое солнце. Впереди была целая летняя ночь. Такая короткая, такая длинная.
Весь экран ноута был залеплен комментами, выскакивающими поверх друг друга, уже в сотню слоев, наверное. Антон не спешил спасать свою репутацию. Ему было смешно сквозь ресницы наблюдать за чужими восторгами. Смотреть отстраненно — и лежать головой на мускулистом локте, который мягче любой подушки…
— Я ведь правда могу скопытиться в любой момент. Ты всё равно согласен остаться со мной?
— Скопытишься когда-нибудь, обязательно, — невозмутимо согласился Сенька. — Похороню. И рядом в могилке прикопаюсь.
— Нет уж! Изволь жить долго и счастливо! Я собираюсь оставить тебе в наследство кошачий приют.
— Чего?!
— Выкуплю большую загородную усадьбу, найму работников и ветеринаров. Кто же, кроме тебя, о наших детках позаботится после моей смерти?
— Придумал же!
— Я об этом давно мечтал. Но сестра не разрешала подбирать котят с улицы.
— У тебя на них аллергия, я в курсе.
— Не только поэтому. Она говорила: «Пока не женишься, никаких тебе зверей! Помрешь в любой прекрасный день — останется твой котёнок наедине с разлагающимся трупом, запертый в квартире. Пока тебя, отшельника, схватятся, пройдёт и сутки, и неделя. И всё это время твой малыш будет кричать и плакать над тобой, голодный и напуганный. Ты этого хочешь своему котёнку?»
— Добрая сестрица.
— Я рыдал ночь и еще полгода обходил кошек стороной.
— Блин!
— Что?
— Гошку надо покормить. Похудеет ведь от голода.
— Тогда и меня. За компанию, — застенчиво попросил Антон.
— Сырой рыбой? — хмыкнул Семён, вылезая из кровати.
И снова не потрудился натянуть трусы. Незачем, только мешать будут.
— Суш не держим, — предупредил Сенька.
Антону было всё равно, чем. Сейчас — что угодно, хоть горчицу…
Он ойкнул, засмеялся, забрыкался. Но Семён не выпустил его из рук — так и донес до кухни. Там посадил голой попой на прохладную табуретку. Сам обернулся к холодильнику, задумался перед почти пустыми полками.
— О! Пироженки, — обрадовался Семён. Брякнул на стол перед загадочно лыбящимся кудрявым коробку со сладостями.
Тошка в коробочку залез руками. Беззастенчиво слизал с одного половину крема. Но не торопился проглатывать, надул щеки. Поглядел просительно на Сеньку, снизу вверх.
— Что? Невкусные? — спросил Семен.
Тошка мотнул головой, локоны гривы обмели худенькие плечи.
— Что? — не понимал Сенька.
Тогда Антон сам притянул его к себе, положив ладони на дрогнувшие в предвкушении ягодицы. И в рот, полный крема, втянул дернувшийся кверху ствол Сеньки…
— Это не Гошка похудеет… — пробормотал ворчливо Сенька. Пальцами вплетался в локоны. — Это я с тобой отощаю… Хоть бы пожрать сначала дал…
Однако насладиться им опять помешал звонок. На этот раз надрывался Сенькин мобилко.
— Ответь, — оторвался Антон. — Мешает сосредоточиться.
Пришлось Сеньке, вздыхая, идти в комнату, размахивая липким, сладким «эклером».
— Да, Кать! — отрывистое и недовольное послышалось из комнаты. — Ты как там? Что-нибудь надо? Ничего?.. А мне вот надо! Помнишь, ты развод просила? Бери!.. Да, созрел. Да, развратничаю. Да, с ним. Егоза накляузничала? Заложила папочку, умница дочка. Да, будет ей трехэтажный белый торт, будет.
Антон хрюкнул смешком в надкушенное пирожное. Измазал кремом кончик носа. Думается, одним тортом папочку у малявки ему не выкупить.
Июль 2014
<p>
</p>