Будь ты трижды американером, но перед такой оргийной сценой, бьюсь об заклад, не устоишь. Квадратный чурбан отваживается первым, расстегивая брючье и предъявляя рыжей даме туристское снаряжение, которое заставило бы поднять плечи моего колбасника. После чего и дегенерировавший азиат освобождает южные области, чтобы присоединиться к этому параду наций. Лишь тот, который поперек себя шире, сидит, забаррикадировавшись в трусах, фиолетовый, но стоический; проблемы с мисс письписькой у тучных случаются. Они огромны, как киты, но их гениталии помещаются в ликерной рюмке. Сказать тебе, так это сплошь и рядом.
Вскоре я подаю знак Папаше. Тот замечает мой жест сквозь кустарник своей брюнетки, выскальзывает из ее (меж)ножен, с изяществом вытирает губы шелковым платочком и покидает кабинет вслед за мной.
Перед уходом я шепчу рыжей, чтобы она со своими товарками продлила удовольствие америкосов подольше.
Пока Старик еще не отправился в дорогу с кокетливой котомкой из говяжьей шкуры на плече, я связываюсь с членами команды. Они тут же откликаются. О’кей, парни на местах.
— Сейчас отсюда выйдет Ахилл и отправится в филиал ГДБ на Гранд-Арме, следуйте за ним по пятам. В случае каких неожиданностей в пути — немедленное вмешательство.
Дед, слышавший это, берет мятный леденец, чтобы освежить небо, и спрашивает, чего я опасаюсь.
— Что мы под наблюдением держателей чемоданчика, — отвечаю я. — Они надеются на бабки. Увидев вас заходящим в банк с торбой и скрывающимся в кабинете управляющего или его заместителя, они решат, что вы пришли как раз за деньгами. И с этого момента их интерес будет состоять в том, чтобы ограбить вас на обратном пути. Таким образом, отпадет надобность в небезопасном обмене.
Сверхнадменный тонко улыбается:
— Именно так я и думал, — заявляет он.
В кабинете фиеста набирает крейсерскую скорость. Господа обжираются от пуза. Один, думаю, Ирландец, объявляет, что it’s very good.
Тем лучше. Люблю, когда воздают должное французским товарам!
Глава XXI
А ВОТ И КРУТЫЕ
— Что-то мне подсказывает, что очень скоро следует ожидать чего-то новенького, — пробурчал Борис.
Стевена кивнул, обозначая согласие. Сообразно полученным из Вены инструкциям, они остались во Франции и принялись следить за деятельностью побочной бригады фликов. «Организация» предоставила в их распоряжение с полдюжины автомобилей, начиная со спортивной машины и заканчивая грузовым фургончиком. Транспортные средства были расставлены по всему Парижу в местах, отмеченных на имеющемся у них плане; таким образом, они могли часто менять авто при передвижениях. Случалось им и разделяться, когда они следовали одновременно за тем, кто выглядел шефом этой странной команды, и за одним из его людей.
В настоящий момент Борис сидел за рулем Рено-19 синего цвета с одним помятым крылом. Машина обладала двигателем с увеличенным объемом и позволяла в случае необходимости стартовать с головокружительной скоростью.
— Я тоже так думаю, — в конце концов пробормотал Стевена, — обстановка заметно накаляется. Вся группа была собрана, чтобы сопроводить старого ловеласа в банк. Полагаю, они хотят его прикрыть.
Борис улыбнулся, помедлил, потом прикурил мерзкую русскую сигарету с картонным мундштуком[20].
— Полагаю, — сказал он, — молодчики, владеющие ныне чемоданчиком, потребовали выкуп с фальшивой лаборатории, наши друзья флики прикинулись, что уступают. Старый тип в данный момент делает вид, будто отправился раздобыть деньжат, а приятели сопровождают его, надеясь, что потрошители сейфов попытаются перехватить кубышку.
— Коли так, зрелище обещает быть увлекательным, — развеселился Стевена.
Он любил действие ради действия и не знал страха, что порою пугало соратников. Его безрассудная отвага граничила с безумием, и поскольку, рискуя, он каждый раз ставил на карту все, то добивался успеха в своих предприятиях.
Авеню Гранд-Арме была запружена. Падал мелкий серый дождик, казавшийся липким, и хотя день еще не кончился, многие машины двигались с зажженными фарами.
Из-за того, что Рено стоял во втором ряду, им приходилось выслушивать нетерпеливые гудки водителей, которым они мешали проехать. Борис ограничивался беспомощным жестом, как поступают автомобилисты при поломке; впрочем, и аварийные огни их машины мигали, словно свет проблескового маяка.