Дорога и кареты остаются за спиной. Задумавшись, Сунил продолжает брести по тихой улочке и гадать, когда же и он станет приличным и не нищим, как вдруг замечает номер на ближайшем заборе. И понимает, что прошёл мимо нужного дома. Оборачивается. И тут перед глазами словно вздрагивает воздух, и сквозь ночную тьму проступают очертания особняка. Ни в одном из его окон не горит свет – по крайней мере, насколько Сунилу видно поверх забора. А его рост позволяет легко за него заглянуть.
Ну что же… Не повезло – никого нет дома. А значит, не судьба ему сегодня стать продавцом собственного тела. А ведь пока плёлся сюда – старался думать о чём угодно, только не об этом… но сейчас, обнаружив, что пришёл зря, Сунил ощутил облегчение. Конечно, скорее всего он вернётся уже завтра, но хотя бы денёк ещё сохранит совесть и статус порядочного человека. Да, несмотря на то, что всего около часа назад чуть не стал вором, а потом и убийцей. Хотя к чему притворяться? Он с самого начала знал, что не сможет. По крайней мере убить – уж точно. Только не старую Лалу. А продать своё тело… если оно кому-нибудь нужно, почему бы и нет? Тем более, что повторять он больше не станет.
Но похоже, не зря Сунил так долго стоял у ворот, радуясь тёмным окнам. Потому что вдруг раздаётся скрип несмазанных петель, и в воротах отворяется калитка.
– Вы что-то хотели?
На появившемся человеке строгий фрак. А спину он держит, словно в позвоночник вставлен металлический прут, и говорит так вежливо… будто не видит, кто перед ним.
– Эм… извините… мне дали этот адрес…
– Понятно, – обрывает, даже не дослушав. – Проходите, пожалуйста.
Приходится подчиниться. Хотя где-то на задворках сознания панически бьётся желание соврать, что просто проходил мимо… или взять и сбежать. Но вот скрип петель раздаётся уже за спиной, а человек во фраке обходит его и ведёт к смутно виднеющемуся крыльцу у дома. Сунил спотыкается обо что-то в темноте, едва не падает… Встречающий оборачивается, вздыхает и вдруг щёлкает пальцами. Над ними тут же загорается огонёк, подсветивший тёмно-зелёные глаза с вертикальным зрачком. И Сунил понимает, почему «это» ведёт себя с ним так обходительно. Просто Сунил – человек. А это существо – выродок демона. Которому просто позволили жить среди людей. Да ещё и разодели, словно настоящего дворецкого. Впрочем, у богатых свои причуды. Некоторые даже заводят целые питомники урваш – ганда, не способных на магию, в отличии от саубха, но известных своими развратными и сводящими с ума любого телами.
И всё же, теперь совет Лалы прийти сюда кажется ещё более странным. Слишком озадаченный открывшейся перспективой, Сунил только сейчас задаётся вопросом: почему именно так? Разве богатею не проще вызвать кого-нибудь из борделя? К тому же старуха велела поторопиться, чтобы оказаться первым – значит, сюда приходят все, кому не лень?
– Мне сказали, что здесь можно подработать.
Саубха не отвечает, поднимается по ступеням на крыльцо, открывает дверь и отходит в сторону. Сунил смотрит на абсолютно чёрный проём – и почему-то ему кажется, что там, сразу за порогом, разверзлась пропасть. И что стоит сделать лишь шаг…
– Прошу вас, проходите.
– Как тебя зовут?
Провожатый отрывает взгляд от деревянного настила крыльца, и слабенький огонёк в его руке – совершенно бесполезный и не освещающий ничего, кроме затянутого во фрак плеча и смуглого лица – вздрагивает, колеблется, будто откуда-то подул сильный ветер. Но Сунил не чувствует ни дуновения. Похоже, саубха-то с норовом, вон даже отвечать не собирается. И хозяин у него, видимо, тоже с причудами…
Молчание затягивается и становится просто глупым. Сунил кивает сам себе и, поднявшись по скрипучим ступенькам, переступает порог в непроницаемую тьму. Дверь за ним тут же захлопывается, заставив вздрогнуть, и с той стороны доносится щелчок замка. Сунил слишком поздно наваливается на гладкую деревянную поверхность – она уже не поддаётся.
– Эй, – бьёт кулаком, – открой! Что это за шутки? Где твой господин? Какого де…
Скрип половиц раздаётся прямо за спиной.
– … мона тут про…
Отчётливое ощущение, что в этой темноте он не один, стегает по нервам кислотным хлыстом.
– … исхо…
В плечи вцепляются чудовищно сильные пальцы, сдавливают, и в шею вонзаются острые зубы. Резкая боль захлёстывает разум, перед глазами разом вспыхивают сотни красных пятен… и вдруг всё исчезает. И боль, и страх, и возмущение. Сжавшиеся кулаки разжимаются. И от шеи к голове и вниз начинает растекаться сладкий жар. Будто его не кусают сейчас, а надувают, как резиновый мячик. В голове становится пусто, а внизу живота – тяжело. Ноги подкашиваются, но он не падает. Ему позволяют опуститься на колени, придерживая и продолжая высасывать кровь. Сунил понимает это совершенно чётко, как и то, что схвативший его – не человек, а такая же грязная тварь, как и тот саубха. Но кто он? Разве среди нечистых есть такие, кто питается кровью? Разве что дакини… но они людоеды, да и живут в далёких степях… и их запрещено держать даже в качестве рабов…
Нет, думать сложно…
Сунил просто растворяется в темноте. И уже не чувствует ни пола, ни чужих рук или зубов. Его покачивает на мягких волнах и неуклонно поднимает куда-то всё выше. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного, даже с Анзу в ту летнюю ночь на сеновале… Но почему-то чем ближе вершина – тем слабее ощущения. И вроде вот она уже маячит на горизонте, кажется, что ещё немного, и тело познает настоящее, ни с чем не сравнимое блаженство… Но когда Сунил открывает глаза, то видит лишь далёкий потолок с сеткой тонких трещин. А когда пытается сесть – внезапное головокружение заставляет его вцепиться в красный палас на полу.
– Доброе утро.
Это не коридор. Оглянувшись, Сунил видит большую комнату. Из двух узких окон льётся рассеянный серый свет раннего утра. А между ними, в скрытом в тени кресле сидит человек. Хотя нет. «Это» – не может быть человеком. Но почему-то при взгляде на него кожу начинают покалывать тоненькие иголки. Сунил вновь пытается встать, но добивается лишь того, что застывает на коленях, упершись в пол локтями.
– Тебе ещё рано двигаться. Подожди немного, Ману приготовит питательный завтрак.
Голос кажется слишком высоким. Это в голове звенит или в кресле девчонка?.. Или вообще пацан?
– Да правда, что ли?
– Да. Деньги на столе, возьмёшь, как только сможешь подняться.
Прищурившись, Сунил следит за тем, как отведавший его крови нечистый понимается из кресла. Если судить по росту – точно не ребёнок, да и голос был не то что бы детский, но у него узкие плечи и… боги, да он голый! Подходит ближе, но не останавливается, а обходит. И теперь, когда свет из окон не бьёт по глазам, можно рассмотреть острые лопатки и короткие абсолютно белые волосы на затылке. Но обнажён этот парень только по пояс, ниже на нём какие-то просторные шаровары.
– А ну стой… Где твой хозяин? Какого демона вы тут творите?
– Хозяин?..
Он удивительно спокоен. Даже когда опускает взгляд на руку, обхватившую его лодыжку.
– Да, твой хозяин! Только не говори, что высосал его досуха и теперь живёшь в его доме!
– Какое тебе дело?
У лица, обернувшегося к Сунилу, тонкие черты. Небольшие глаза отливают красным, губы поджаты. Он не предпринимает попыток отбросить его руку, но смотрит так, что хочется… удавиться. Сунил не знает почему, но от пальцев к плечу пробегает всё то же покалывание, только усилившееся в несколько раз. И какого-то демона эта узкая бледная спина кажется ему безумно красивой. Кровопийца вообще чем-то похож на птицу – хрупкий, изящный и совершенного равнодушный.