– Верно, засади давай, не тяни, – третий, сиплый и еле слышный. – Не один тут!
– А знаешь, – снова Викрам. Уже почти шёпотом. – Ты ведь мог и сбежать… да, я думал, что ты сбежишь… Или начнёшь вопить, что ничего не брал. Ты странный. И хоть мне велели тебя не убивать… Пожалуй, я скажу папе, что ребята просто перестарались…
Внутрь пихают уже не палец. Викрам встаёт, нож исчезает, но только Сунил пытается дёрнуться, как на плечо наваливается тяжесть – кто-то просто уселся сверху. Видно лишь залысину на затылке. Да и то – не очень чётко. Словно туман перед глазами… или это слёзы? Ещё не хватало разреветься, как девчонке. А ведь получается, его не просто поимеет по очереди вся эта толпа, но потом и пришьёт? А всё потому, что деньги присвоил именно Викрам? Надо было сразу догадаться… то-то все, кого он приводил, то исчезали, то оказывались предателями или ворами.
– Эй, что это за...– доносится сквозь шум в ушах.
Но боль внизу утихает, насильник замирает.
– Дым! Что-то горит…
– Пожар!
Несколько мгновений не происходит ничего, и в тишине отчётливо становится слышно треск. И вдруг прямо за ближайшей стеной из ящиков, озарив потолок, вспыхивает огонь.
– Тушите! Да бросьте вы этого… товар горит! Какая скотина курила внутри?! Убью! Эй, куда?!! А товар?
– Сам вытаскивай, коли жизнь не дорога!
Шарканье, топот. С новым вздохом дым забивается в горло и заставляет закашляться. Сунил садится и пытается нащупать свои штаны… их с него сняли, но не унесли же… вокруг почти ничего не видно. Белесый дым словно туман переливается через ряды ящиков, проникает сквозь щели, и только сильнее рассеивает свет зачарованных светильников. Кружится голова. Нащупав что-то тряпичное на полу, Сунил бросается туда, где кажется был проход – но налетает на стену из ящиков. Закрывает рот подобранной тряпкой – так дышать становится чуточку легче, но звон в голове не стихает, а сердце прыгает в груди, грозя выломать рёбра.
Нет, только этого и не хватало… Задохнуться с голым задом или сгореть заживо…
А за спиной уже что-то падает. Трещит дерево. Бьётся и звенит стекло. И вдруг на голову падает кусок мокрой тряпки, а кто-то хватает его за руку и тянет назад.
– А ну стоять! Держите их!
– Ману.
– Слушаюсь, господин…
Сунил стаскивает тряпку с головы и прямо перед собой видит каменную стену. Здесь пока не так уж много дыма, но вот дальше… тёмная фигура как раз исчезает в белом тумане. А рядом обнаруживается ещё одна, с каким-то тюрбаном на голове и одетая в лохмотья. И она… зачем-то приседает перед самой стеной, отводит назад сжатый кулак… приступ кашля не даёт Сунилу увидеть удар – но вокруг вдруг начинает рушиться камень. Его вновь хватают за запястье и тащат в небольшую дыру. Но надо быть слепым, чтобы не увидеть расползающиеся трещины! Сейчас вся кладка просто обвалится им на головы! Но Ракеш – а это именно он, хоть и в кои-то веки полностью одетый в отличие от Сунила – упрямо тянет его за собой. С кажущейся неожиданной для его легкого тела силой.
Солнце бьёт по глазам. Ветер – по голой коже. И Сунил наконец-то вспоминает про свои штаны, которые нашёл на полу.
– Погоди, я хоть…
– Некогда, – нетерпеливо бросает Ракеш.
Мусор и мелкие камни колют босые подошвы, ноют распухшие от ударов губы, а вон уже и кончается переулок. Совсем немного – и они выбегут на оживлённую улицу возле рынка. Но просвет между домами вдруг загораживает толпа. В их руках длинные палки. А один, низенький и в шляпе с пером, держится сбоку, не спеша, как обычно, лезть вперёд. Викрам даже не говорит ничего – его свора просто бросается вглубь переулка. А за спиной сквозь пролом в стене уже вытекает дым, заполняя узкое пространство между домами. И теперь черёд Сунила перехватывать руку Ракеша и тащить его обратно, туда, где нечем дышать, но где их не видно.
Но ему позволяют сделать лишь несколько шагов. Потом Ракеш застывает на месте.
– Там тупик.
– Я… кх… в курсе…
Его почти не видно, несмотря на яркое солнце. Удушливый дым заставляет заливаться слезами и прижимать ко рту уже подсохшую ткань.
– Выходите! – доносится крик Викрама. – Всё равно вам не сбежать! Ни тебе, Райлаш, ни твоей девчонке!
– Эй… тебя приняли… кх… за…
– У меня есть уши, и я прекрасно слышу всё, что несёт эта тварь.
– И… что будем… кх… делать?
Хотя, наверное, глупо беспокоиться за того, кто способен одним ударом пробить каменную стену… Только вот против своры этого будет наверное мало. И даже если Ракешу удастся вырваться и проскочить переулок, то вдвоём…
Но что-то криков больше не слышно. Только чередующиеся глухие звуки, будто кто-то кидает на землю мешки.
– Господин, всё готово.
Ракеш мягко высвобождает свою руку из всё ещё сжатых пальцев Сунила и, не обернувшись, уходит вперёд. Сунил же сначала вытирает глаза тряпкой, ещё немного влажной и приятной на ощупь. И уже потом спешит следом. Кто знает, вдруг это чудо сейчас растворится и исчезнет, как утренний туман?
На земле лежат тела. Некоторые – друг на дружке. А одного, последнего, Ману держит за горло на вытянутой руке и ждёт подходящего Ракеша. Тот медленно разматывает свой тюрбан, и дым стелется за ним по пятам.
– Господин Викрам? – вдруг спрашивает красноглазый своим обычным, ничего не выражающим тоном. – Я ведь не ошибаюсь?
Щёголь, потерявший шляпу с пером, странно трясёт ногой.
– Ману, ты его так задушишь…
Наверное, слуга ослабляет хватку, потому что из горла Викрама неожиданно вырывается хриплый смех.
– Ах ты… красавица… из тебя… выйдет отличное зелье приворота…
– Вот как?
Сунил уже рядом, и он впервые видит, как улыбается это существо с вечно презрительным взглядом. Но сейчас оно смотрит на Викрама почти ласково. И обнажает клыки.
Но вдруг замирает и обращает свой взор на него, Сунила.
– Я собираюсь убить этого человека, – произносит ровно и смотрит очень внимательно, словно ждёт какой-то реакции.
Сунил пожимает плечами.
– Приятного аппетита.
***
В этот раз в большой комнате горят свечи. А стол возле кресла накрыт, не то что бы богато, но посуда из серебра, а жаренное мясо сочится соком сквозь треснувшую ароматную корку. Не пользуясь никакими приборами Ракеш отрывает небольшие кусочки пальцами и не спеша отправляет в рот. Сунил попробовал повторить этот трюк, но не смог даже как следует ухватиться. Поэтому ему приходится пользоваться ножом.
– Этого кабана кормили чем-то несвежим…
Первая фраза, произнесённая Ракешем после возвращения. Хотя Сунил и не видел их обоих с того момента, как Ману затолкал его в бочку с водой, а потом и запер в той комнате с разбитым окном и перекосившейся узкой кроватью. И вот к вечеру они наконец-то соизволили его накормить. Правда, то, что Ракеш тоже может есть нормальную пищу, слегка удивляет. Но почему-то Сунилу не хочется задавать вопросов. Ведь стоит заговорить, как все иллюзии, уже свившие себе уютное гнёздышко в голове, будут вынуждены испариться. Так почему бы и не подержать себя в приятном неведении ещё немного?
– Кабан хорош с печёными яблоками…
На его замечание Ману, стоящий сбоку от кресла хозяина, хмыкает. И становится похож на обычного человеческого юношу.
Жёсткий стул скрипт под Сунилом, когда тот откидывается назад, на изогнутую спинку. Его живот полон. Ещё никогда в жизни он не ел столько мяса за раз.
– Когда вы уезжаете? – наконец решается задать вопрос.
– Как догадался? – скатывая мясо пальцами в шарик, Ракеш приподнимает почти незаметные на его лице брови.