— Возвращаемся в гостиницу! Я уверена, вы все будете рады искупаться и чего-нибудь выпить. После пережитого волнения нам всем не помешает расслабиться.
Пережитое волнение? Мягко сказано. Ее надежда на новый брак с Брэнтом тихо умирала.
Подопечные Роуэн заняли свои места, и автобус покатил к гостинице. Вдруг Роуэн словно осенило. Она поняла, почему сдержала свой гнев после безумного поединка Брэнта с быком.
Потому что за этим гневом стояло отчаяние. Брэнт не изменился. Брэнт не мог измениться. И сегодня она поняла, возрождение их отношений — утопия.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Было девять часов вечера, когда Брэнт направился к номеру Роуэн. Он надел свою самую красивую рубашку и новые летние брюки. Чисто выбритый и причесанный, он выглядел, как юный влюбленный перед первым свиданием.
Брэнт постучал. Роуэн открыла сразу, будто все время ждала у дверей этого стука. Она была в том же ярком платье, в котором спускалась к ужину, и кружевной шали, наброшенной на плечи. Роуэн хмуро спросила:
— Куда пойдем?
Как хороший стратег, Брэнт уже выбрал место для разговора:
— В дальнем конце пляжа есть укромный уголок недалеко от пирса. Почему бы нам там не посидеть?
Они вышли из гостиницы. Брэнт не мог придумать, о чем бы поговорить. В душе он ругал себя за это, называя сопляком.
— Как твои колени? — нашелся он наконец.
— Зажгли. Спасибо, — ответила Роуэн машинально.
Он старался как-то расшевелить свою находчивость:
— Мы завтра летим в Доминиканскую республику?
— Да, — ответила Роуэн. — Это мой любимый остров. Там замечательные птицы. У нас будет морская прогулка.
Он задал ей еще несколько вопросов, она ответила на них. Вскоре они подошли к выбранному Брэнтом месту. Откуда-то издалека доносились звуки музыки. Луна отражалась в воде. Брэнт взял Роуэн за локоть, поскольку они ступили на зыбкий песок.
Она вздрогнула.
— Неподходящее место для соблазнения, — сказала она холодно.
— У меня и мысли такой не было.
Они направлялись к камням, темневшим на берегу. Роуэн остановилась, сунула руки в карманы и строго посмотрела на Брэнта.
Словно противник, подумал Брэнт, а не женщина, пришедшая возобновлять былые отношения.
— Что ты устроил днем? — Наконец заговорила она. — Показательная игра с быком! Бык мог растерзать тебя на куски!
— Никакой реальной опасности не было.
— А если бы бык искромсал тебя, а не рубашку? — В ее голосе слышалось отчаяние. — Ты не изменился, Брэнт. Ты не можешь измениться.
— Что же я, по-твоему, должен был делать? Оставить Стива один на один с быком, чтобы тот растерзал его?
— Я не о том. Ты наслаждался ощущением опасности!
— При чем тут это?
Роуэн порывисто вздохнула.
— Я люблю тебя и хотела бы жить с тобой, но...
— Ты меня любишь? — не дал ей договорить Брэнт.
Она подняла на него полные чувства глаза.
— Да. Конечно. Иначе с какой стати я бы здесь стояла?
— Несмотря на все обиды, ты все еще любишь меня?
— А ты меня любишь? — спросила она с тревогой в голосе.
— Вне всяких сомнений, — ответил Брэнт, ошеломленный услышанным и зная, что говорит абсолютную правду. — Была еще одна причина, почему я не мог даже думать о близости с Габриэль. Как мог я желать другую женщину, если люблю только тебя!
Люблю. В настоящем времени.
Брэнт ожидал, что после его признания Роуэн бросится ему на шею, но его постигло разочарование.
Роуэн сказала решительно:
— Я хочу, чтобы ты оставил свою работу.
Она тяжело дышала.
— Ты серьезно? — спросил Брэнт с крайним удивлением.
Роуэн кивнула:
— Да.
— И это твое окончательное условие?
— Да.
— Не слишком ли многого ты требуешь? И почему ты хочешь, чтобы я оставил работу?
— Мне кажется об этом даже не нужно спрашивать.
— Но я спрашиваю! — Брэнт старался сдержать нарастающее раздражение.
Роуэн вскинула голову:
— Я предложила тебе выбор. Ты можешь быть со мной, но с условием, что расстанешься со своей нынешней работой, или ты можешь остаться на этой работе, но без меня.
— Я никогда не думал, что ты способна на шантаж, — произнес Брэнт неприязненно.
Роуэн взглянула на него с вызовом. Ее ноздри раздувались.
— Может быть, нам стоит закончить разговор? — спросила она с горечью. — Я не собираюсь уступать, Брэнт. Я не знаю, сможешь ли ты меня понять, но твоя работа очень дорого мне обошлась. Я заплатила за нее одиночеством. Постоянной тревогой. Ты знаешь, что такое бояться раскрыть газету и прочитать о какой-нибудь трагедии, которая произошла там, куда ты улетел три дня назад? Я не соглашусь больше на это!